меня. Воины передавали друг другу куски жареной свинины, говядины, ячменного хлеба и сыра, а затем по очереди прощались с павшими товарищами. Плакальщицы завыли громче, что пришлось всем по душе. Женщины пронзительно завывали на языке скорби, которую нельзя облечь в слова, чтобы мертвые услышали их, увидели, что по ним скучают друзья, и упокоились с миром.

Когда я была маленькой и новые законы еще не вступили в силу, отец однажды привел меня на похороны смертных. Он рассказал, что плакальщицы считались уважаемой, но уже отживающей себя традицией. Христианские священники тогда попытались отослать их прочь, но женщины стояли на своем. Я покосилась на отца Маркона, но его слишком увлекла беседа с новой королевой, и он либо не замечал плакальщиц, либо не желал на них отвлекаться.

Дождавшись, когда большинство воинов вернутся, я спрыгнула с лошади. Я не собиралась читать христианские молитвы, просто хотела попрощаться с другом в последний раз.

Подходя к могилам, я краем глаза взглянула на плакальщиц. Одна встретила мой взгляд и закрыла рот. Ветер растрепал ее длинные седые волосы, открывая добродушное круглое лицо с зелеными глазами.

– Ифа?

Я моргнула. Не может быть. Ифа умерла.

Когда я снова открыла глаза, плакальщица уже заунывно рыдала, опустив взгляд. Конечно же, это не Ифа. Она совершенно не похожа на мою дочь. Тогда куда делась Ифа? Она ведь только что стояла рядом. Я взглянула на остальных плакальщиц, но не нашла среди них круглолицую женщину, которую узнала бы где угодно.

У меня за спиной послышались шаги по хрустящей траве.

– Что-то случилось, Фоула?

Я постаралась выровнять сбившееся дыхание.

– Нет.

Мурха похромал ко мне, уже не опираясь на посох, который для него изготовил Оха. Он взглянул мне в глаза, и я очень захотела сказать ему то, о чем все время думала. «Помнишь, что случилось той ночью, когда я тебя исцелила? Ты меня увидел? Почему ты не захотел жениться на королеве?»

– Тебе нужно беречь ногу.

Мурха медленно улыбнулся:

– Нечего воинам думать, будто их принц не может сражаться.

– А ты и не можешь. Рана еще не зажила.

Я взглянула на плотную перевязь вокруг его бедра. Я намеренно позволила ране погноиться несколько дней, чтобы убедить Шенну, что не растрачивала дар на смертных. Впрочем, черный ворон с тех пор не возвращался. Он отправился назад в крепость – назад к Томасу.

– Мы скоро двинемся дальше. Ты наелась?

Я кивнула.

– Когда мы отправимся в путь, ты поедешь впереди, с королевой Гормлат. Отец…

– Я не могу.

Мурха нахмурился.

– Я уеду с Дирмидом и его братом. Мне нужно передать Сайв вещи Лонона.

– С этим справится и сам Дирмид.

– Да, но я сказала Лонону, что передам Сайв его последние слова. Я… не могу нарушить обещание.

Мурха встал рядом со мной у края могилы.

– Ты же вернешься в Киллало?

– Конечно, ведь там ждет Броккан.

– Это я знаю. Я хотел сказать… Когда вернешься, останешься там?

Что я могла ответить? Я понятия не имела, что случится дальше. Видел ли Шенна, что я исцелила Мурху? Я полагала, что да. Это означало, что Томас узнает о моем проступке и будет поджидать меня в Киллало. Он заставит меня вернуться в крепость на суд… А приговор я знала заранее.

– Я хотел сказать тебе… – Мурха подошел еще ближе. – Мне давно уже стоило это сказать. Если хочешь, Киллало станет твоим домом.

Киллало? Домом?

– Обещаю, что в нашем дуне тебе никто не причинит вреда.

Я покачала головой:

– Я понимаю. Ты благодарен мне за то, что я вылечила твою ногу, но это ведь сущие пустяки.

– Неправда.

– Правда. Я тут лекарь, и мне виднее. – Внезапно я испытала такой сильный приступ злости, что не смогла удержать язык за зубами. – Ты только что спросил, не случилось ли чего. Я соврала, что нет. Но… я смотрела на плакальщиц и на мгновение увидела среди них свою дочь.

– У тебя есть дочь?

– Была. – Я откашлялась. – Ифа умерла.

– Мне жаль это слышать.

– Понимаешь, о чем я? Пусть Броккан и не мой сын, христианские священники отнюдь не зря меня ненавидят. Не нужно тебе обещать мне никакой дом.

Я приготовилась к неловкому молчанию и тому, что он откажется от своих слов. Пусть это станет для него уроком. Нечего разбрасываться обещаниями, которые не можешь выполнить.

Мурха вздохнул с едва слышным хрипом:

– Ты хороший человек, Фоула. Я каждый день убеждаюсь в этом, глядя на твои поступки. Не существует такого греха или ошибки прошлого, которые изменили бы мое мнение. Киллало – твой дом, и всегда будет твоим домом. И для Броккана тоже. Пока я жив, никто не посмеет вас оттуда прогнать. – Он сделал еще один шаг мне навстречу, снял с себя плащ и обернул его вокруг моих плеч. – Если ты твердо намерена повидаться с Сайв, то хотя бы не замерзай по дороге.

– Зачем ты мне его отдаешь? Ты же…

– Я возьму новый с любой повозки.

Я подняла голову, позволяя Мурхе застегнуть плащ, и наши взгляды пересеклись. Я не отворачивалась. В его глазах я увидела слова, которые он еще не сказал. Я почти могла их прочесть. Если бы только…

– Фоула, ты готова? – позвал Дирмид, уже ждущий меня на дороге.

Мурха застегнул плащ и сделал шаг назад.

– Будь осторожна, Фоула. Скоро увидимся.

Он развернулся и пошел к отцу, а меня согревало тепло его тела, оставшееся под плащом. Мурха сделал мне достойный подарок, но его предложение было еще ценнее. Дом, где я смогу жить, не думая о правилах и обязательствах. Дом, из которого меня никто не прогонит.

Только это было невозможно. Томас с легкостью заставит меня покинуть Киллало. Или любой из Потомков-воителей. Любая из наших ведьм.

Вот что меня так раздражает. Я злюсь, что Мурха предложил исполнить мою мечту, а я не могу ответить «да». Мы с Брокканом поселились бы в дуне, ничего не боясь и никем не притворяясь. Эта новая жизнь была так близко, но обрести ее я не могла… Впрочем, вовсе не по вине принца.

– Мурха?

Он остановился и оглянулся.

– Спасибо.

Он кивнул. На мгновение мне показалось, что Мурха что-то добавит, но он снова развернулся и направился туда, где стояли Тейг и его отец. Они заговорили с ним, кто-то из воинов пошутил, и все засмеялись. Я больше не видела в глазах Мурхи тех невысказанных слов.

– Готова, Фоула?

Ко мне подъехали Дирмид с братом. Я забралась на лошадь.

– Да. Поезжайте вперед.

Братья направили лошадей вверх