"Энтони…"

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Элис стиснула зубы, чувствуя, как заколотилось её сердце.

— Забудьте, — тихо, но жёстко сказала она. — Пожалуйста, забудьте всё, чему вас учил этот человек. Забудьте навсегда, и никогда больше не цитируйте его и не ссылайтесь на его слова. Врагов… иногда приходится уничтожать, это верно. Но вы не должны забывать — мы не на обычной войне. Наш враг — совсем иного рода. Мы ведём с ним переговоры. Заключаем перемирия. Подписываем соглашения. Иногда даже идём на уступки. В основе нашей войны — дипломатия и тактика, как в шахматной партии, а не вульгарное смертоубийство. Конечно, ситуации бывают самые разные… — Элис задумалась, пытаясь как можно точнее сформулировать свою мысль. — Но, как говорится, исключения только подтверждают правило. Так что если вы хотите "убивать врагов" — у нас в канализационных коллекторах полным-полно спектралов: флаг вам в руки, — она перевела дух, утирая пот со лба. — Так я повторяю свой вопрос: для чего нам нужен доступ к неисчерпаемому источнику энергии?

Курсанты зашумели, зашушукались между собой, советуясь и делясь версиями. Рук уже никто не тянул, все отвечали с места.

— Чтобы нас не застали врасплох?

— Чтобы защитить себя.

— Или своего друга! Того, кто рядом.

— Мы же не должны быть безоружны…

Элис подняла руки, и гул голосов моментально утих.

— Вас вербовали другие агенты, не я, — начала она. — Но никто, заметьте, никто не принуждал вас соглашаться. Вы сделали свой выбор сами — и абсолютно добровольно. Уж не знаю, насколько мудрым и взвешенным было это решение, — прежде набор агентов производился среди, хмм… людей постарше. Я сама попала сюда лишь после того, как окончила университет. Но, — Элис сверкнула глазами, — сейчас уже поздно идти на попятный. Присяга принесена, и значит, теперь вы — одни из нас. Неважно, сколько вам лет, откуда вы родом, высокого или низкого происхождения, — здесь все равны. Здесь нет чинов и титулов, у нас принято называть друг друга на "ты" и по именам, иногда мы даже можем пренебречь субординацией, потому что для нас несравнимо важнее другое: наши цели, наши задачи и наш враг.

Говоря это, Элис стянула перчатку и показала курсантам раскрытую ладонь.

— Прежде чем вы получили этот знак, вы дали клятву защищать Аверсайд. Но большая ответственность предполагает и большую силу. Вся энергия мира к вашим услугам, никаких ограничений и лимитов. Только одно нужно помнить: пентаграмму нельзя ни обмануть, ни перехитрить.

— Что это значит? — спросил кто-то.

— Это значит, — объяснила Элис, — что вы сможете нарушить клятву только один раз. Если я, допустим, попробую сейчас напасть на своего коллегу и ударить его огнём, шаровой молнией, или даже просто сжатым воздухом — не понарошку, разумеется, а на поражение, у меня, скорее всего, получится, — она обернулась на Стюарта, и агент нервно хихикнул. — Но рикошетный удар от пентаграммы нанесёт мне точно такой же урон, и его отразить я уже не смогу. Всегда помните это.

Сидящие за столами потрясённо молчали. В кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только безрадостным однообразным звуком, с которым сухая ветка клёна стучала в оконное стекло. Даже с лиц Джеймса и Стюарта слетели их обычные ехидные улыбочки, — они смотрели на девушку так, словно видели её впервые в жизни.

— Впрочем, вам нечего опасаться, — произнесла Элис уже совершенно другим тоном: добродушным и будничным. — Вы же ведь не для того пришли сюда, чтобы стать предателями, я права? Так вот теперь вы сможете ответить на вопрос: для чего нам нужны наши силы?

Юные агенты встрепенулись, зашевелились, вверх взметнулись руки, но Элис качнула головой.

— Нет-нет, можете не отвечать вслух. Не говорите сейчас ничего. Не торопитесь. Подумайте. И пусть каждый из вас поймёт прежде всего сам для себя, для чего он здесь. А сейчас разрешите откланяться, — она надела перчатки и сунула папку с бумагами под мышку. — Удачи вам на экзамене!.. Стюарт, Джеймс, до вечера.

Уже спускаясь по лестнице, Элис не могла понять, какое чувство сейчас преобладает в её душе: удовлетворение или тревога. С одной стороны, первое впечатление от знакомства с молодой гвардией оказалось весьма позитивным. Они полны энергии, сообразительны, находчивы, и, можно надеяться, из них выйдет толк. Но с другой стороны, слишком юный возраст, полное отсутствие опыта и соответствующие взгляды на жизнь заставляли усомниться в их психологической и эмоциональной зрелости. Да и проклятый хамелеон успел-таки ощутимо промыть им мозги. Кто знает, какие всходы прорастут из тех зёрен, что он посеял в их души?..

Впрочем, долго размышлять об этом она не могла, так как впереди маячил ещё более сложный разговор. А в том, что беседа с премьер-министром Скайленда будет нелёгкой, сомневаться не приходилось.

Элис вышла на улицу и, отойдя на необходимое расстояние, привычным жестом взмахнула рукой, открывая портал. Через несколько мгновений она стояла перед входом в парламент.

Полукруглая площадь перед главным правительственным зданием столицы была вымощена белоснежными мраморными плитами, которые в солнечную погоду сияли так ослепительно ярко, что слезились глаза. Только сейчас белизну камня было не разглядеть под толстым слоем пыли, из-за чего в целом пейзаж выглядел безжизненным и тусклым. Пересохшие чаши фонтанов были заполнены песком, сухими травинками и каким-то мусором; недружелюбный осенний ветер гонял по площади палые листья, что только усиливало ощущение запустения и декаданса.

Сердце Элис сжалось от горько-солёного чувства жалости, скорби и сострадания. Ей было больно видеть свой мир вот таким: неопрятным, изнурённым, несчастным. Сдвинув брови, она ускорила шаг.

С премьером, господином Чарльзом Блэкмором, Элис была знакома лишь заочно. Дважды она видела его воочию: в коридоре Департамента в компании Реджинальда и других агентов, и на торжественном приёме по случаю новогодних праздников. Но в тот день там были почти все агенты и столько же чиновников правительства, так что вряд ли господин премьер-министр её запомнил.

Элис не смущало, что Чарльз Блэкмор старше неё настолько, что годится ей в отцы, хотя для занимаемого им поста он был довольно молод. Не особо беспокоил её и тот факт, что премьер был, как и она, магом.

Её волновало иное. У премьера были весьма тесные связи с прежним главой Департамента разведки. Судя по всему, лже-Энтони не просто умел находить подход к людям, а был талантливым манипулятором, знал, на какие рычаги надавить, чтобы получить нужный ему результат.

Пройдя между двумя рядами неработающих фонтанов, Элис подошла ко входу. Стеклянные половинки дверей безмолвно разъехались в стороны, пропуская её внутрь, в прохладу вестибюля.

Здесь имелась та же пропускная система, к которой она привыкла у себя в Департаменте. Пожилой вахтёр со скучающим видом решал кроссворд, двое охранников активно помогали ему в этом нелёгком деле. На столе перед ними лежал открытый журнал для записи посетителей с авторучкой, привязанной к нему замусоленным шпагатом. Разумеется, агентам ДВР не требовались ни пропуска, ни иные документы. Элис просто показала охране ладонь и молча крутанула турникет.