– Думаешь, мы сможем?

Свет становится менее интенсивным. Как и темнота.

Я почти не вижу Тоскливиуса, но Саймон по-прежнему держит его мертвой хваткой.

Шум изменился: звук становится выше, переходя из рева в завывание.

Когда звук прекращается, мои уши закладывает, а Саймон падает вперед, освещаемый лишь лунным светом, что идет из разбитых окон.

Падает и не встает.

Пенелопа

Несколько секунд я слышу лишь вой База.

Потом Маг падает на обмякшее тело Саймона.

– Что ты наделал? – Он трясет Саймона и бьет по крыльям. – Отдай ее мне!

Саймон приподнимает руку, чтобы оттолкнуть Мага, и этого проявления жизни достаточно, чтобы Баз сорвался с цепи. Он двигается так быстро, что я не могу сосредоточить на нем взгляд. Наконец он хватает Мага за грудь, а клыки замирают над его шеей.

– Нет! – шепчет Саймон, пытаясь приподняться.

Он хватается за их ноги.

Маг указывает серебристым наконечником своей палочки на База, но Саймон перехватывает ее и прижимает к сердцу.

– Нет, – говорит он Базу, а может, Магу. – Стойте!

Все трое извиваются и бьются друг о друга. Маг весь в крови, а во рту База полно устрашающих зубов.

– Отдай ее мне! – кричит Саймону Маг.

Это он про свою палочку?

– Она ушла! – выкрикивает Саймон, опираясь на нее. – Полностью!

Маг вдавливает палочку в грудь Саймона:

– Отдай ее мне!

Баз тянет Мага за волосы, отстраняя его от Саймона.

– Стойте! – кричит он. – Она ушла! Все кончено!

Но никто его не слушает.

Я поднимаю руку с кольцом и говорю так громко и отчетливо, как никогда раньше. Позволяю магии подняться со дна моего опустевшего желудка:

– «Саймон говорит!»

Следующие слова Саймона пропитаны магией:

– «Прекрати, прекрати делать мне больно!»

Маг резко отстраняется, потом обмякает в руках База.

Тот в растерянности отступает, и Маг падает на пол. Баз тянется к Саймону, который склонился над Магом, хватая его за грудь.

– Я… я думаю, он мертв. Пенни! Кажется, я убил его. О боже! – всхлипывает Саймон. – О Мерлин, Пенни!

Меня все еще трясет, но я ползу через всю комнату:

– Саймон, все хорошо.

– Ничего хорошего. Маг мертв. Почему он мертв?

Я не знаю почему.

Не знаю, что происходит.

– Может, только так он перестал бы делать тебе больно, – говорю я.

– Но я не собирался его убивать! – кричит Саймон, приподнимая Мага.

– Формально его убила Банс, – говорит Баз, но очень мягким голосом, а в его глазах стоят слезы.

– Он умер, – произносит Саймон. – Маг умер.

Люси

Я не знала, что все идет не так: раньше я никогда не была беременной. Саймон, ни одна женщина не была беременна тобой.

В книгах говорится, что ты чувствуешь, как трепещут крылья бабочек. Еще некоторое оживление. Я же ощущала намного больше.

Как ты вибрируешь внутри меня. Такой энергичный и яркий. Мое тело пылало от живота до кончиков пальцев.

Дэйви не отходил от меня ни на шаг. Он готовил для меня. Накладывал благословения на нас обоих.

Можно подумать, что доброта эта была лишь из-за ритуала. Но, кажется, он правда заботился обо мне. Заботился о тебе…

Наверное, он хотел, чтобы мы стояли рядом с ним в том светлом будущем, которое он собирался построить. В новом мире магов.

Беременные женщины быстро утомляются.

Их желудок отказывается принимать пищу. Они чувствуют себя ранимыми и легкомысленными.

Как-то раз я пошла покормить наших новых цыплят и поняла, что не могу вернуться домой. Мне не хватало сил и шагу сделать.

Я упала на колени, потом медленно нагнулась вперед, стараясь защитить тебя. Перед глазами все помутнело.

Дэйви дремал в доме. Когда он проснулся, то нашел меня во дворе, раскрасневшуюся, умирающую от жажды. Он перенес меня в дом, разглагольствуя, что могло произойти, и возмущаясь, почему я не произнесла заклинание помощи. Но моя магия ослабла. Прошли недели с тех пор, как я накладывала заклинания. Когда я на днях попробовала использовать силу, то словно постучала в пустой ящик. Все, что было там прежде, исчезло…

Но у всех беременных женщин магия становится неустойчивой. На следующее утро я чувствовала себя лучше.

А через день – хуже.

Тянущее ощущение в животе усилилось, словно там закручивали гайки. Мне не хотелось оставаться в коттедже, но я не могла дойти до двери.

– Ему нужен свежий воздух, – сказала я Дэйви, и он не возражал.

Отнес меня в пустынный сад и лег вместе со мной в траву. Мне хотелось ощутить под собой землю, а еще воздух и солнце.

– Лучше, – сказала я Дэйви, все еще чувствуя, как закручиваются гайки.

Когда я оставалась одна, то разговаривала с тобой.

Рассказывала тебе о твоей семье. О бабушке и дедушке. О коттедже. Об Уотфорде, где мы с твоим отцом встретились. Я дала тебе имя.

– Саймон, – сказала я Дэйви.

Тогда мы уже знали, что будет мальчик.

– Хорошо, – ответил он. – Почему?

– Это хорошее имя, мудрое.

– Имя спасителя?

– Если он Великий Маг, то разве его имя автоматически не становится именем спасителя, что бы мы ни выбрали?

– Резонный довод, – сказал он. – Саймон.

– Саймон Сноу.

– Что?

– Второе имя. Саймон Сноу.

– Это еще зачем?

– Потому что мне так нравится. И потому что у всех должно быть глупое второе имя.

– И какое же у тебя?

– Винифред.

Мы смеялись, пока у меня хватало на это сил.

Беременные быстро утомляются. Их тошнит. Они становятся странными.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивал Дэйви.

– Хорошо, – говорила я.

– Как наш мальчик?

– Голоден.

Я никогда не говорила Дэйви правду, да и как бы он помог мне? Что бы он сделал, скажи я следующее: «Дэйви, я чувствую себя словно пустой коридор. Словно аэродинамическая труба. Будто внутри меня не просто что-то живет и не просто поедает меня, оно поедает все кругом. Нет, „поедает“ не совсем подходящее слово. Поглощает, высасывает, пожирает. Сколько времени требуется звезде, чтобы взорваться? Сколько триллионов лет?»