Она врезалась в кого-то, и ее унесло в сторону. Изо всех сил Фрейя вцепилась в столб от рыночного прилавка. На какой-то миг он подарил ей опору, но тела тянули девушку в сторону, и пальцы Фрейи соскальзывали от постоянного давления. Вдруг чьи-то руки схватили ее и потащили в другую сторону. Фрейя отбивалась, слепо колотя по нападавшему руками и ногами, опасаясь, что тот, скорее всего, хотел отобрать ее одежду, когда вдруг услышала знакомый голос.

– Фрейя, это я.

Ларкин.

Сердце Фрейи пропустило удар. Она посмотрела вверх, прямо в знакомые темные глаза, в которых так часто терялась, и тут же обвила шею Ларкина руками, прижавшись к нему так сильно, как только могла. Наконец-то она больше не была одна. Облегчение огромной волной затопило тело девушки, и хотя Ларкин обнял ее так крепко, что Фрейя чуть не задохнулась, она почувствовала, что впервые за эти несколько минут смогла глубоко вздохнуть.

– Тебя ранили? – спросил Ларкин, отстраняясь от нее.

Фрейя хотела покачать головой, но, взглянув на Ларкина, так и застыла. В таком ужасном состоянии она в последний раз видела Хранителя, когда его освободили из темницы. Кожа мужчины была вся в крови, форма порвана, волосы в пыли, грязи и саже. От Ларкина пахло потом, огнем и смертью. Однако он был жив и находился рядом с ней, и это все, что на данный момент имело значение.

Фрейя указала на Ларкина, а затем в ту сторону, откуда он пришел. Где остальные? – хотела спросить она. Девушке даже не нужно было писать эти слова – Ларкин и так ее понял.

– Ждут нас. Пойдем, я отведу тебя к ним.

Уверенно, словно скала, которой никто ничего не мог противопоставить, он потащил Фрейю сквозь толпу, но на этот раз она не боялась. Принцесса сжала руку Ларкина крепче, чем нужно, но ей нужна была его близость, его сила, его поддержка.

Они направились к боковому переулку и вышли на задний двор. Увидев остальных, Фрейя так и ахнула. Кори, скрючившись, сидел на лошади. Фельдмаршал не двигался. Его кожа была бледной, на лбу выступил пот. На плечо кто-то наложил временную повязку.

Фрейя вопросительно взглянула на Ларкина.

– Он отравлен, – пояснил он и, не отпуская руки девушки, подошел к мужчинам. – Мы сделали все возможное, чтобы устранить яд из его тела, но поможет ли это ему выздороветь – покажет только время.

Фрейя сжала руку Ларкина. Она знала, как много значил для него Кори. Пусть за последнее десятилетие они почти не говорили друг с другом – фельдмаршал был одним из его лучших и старейших друзей.

Фрейя оглядела остальных Хранителей. После Кори самая ужасная участь, казалось, постигла Ли. На ногу капитану наложили импровизированную шину из ветки дерева, а на голове раненого красовалась рваная рана, которая, несмотря на целительные способности Хранителя, не заживала. Ларкин как-то говорил ей, что с каждой последующей раной заживление замедлялось.

Готар, Этен и другие мужчины, казалось, были в порядке, по крайней мере физически. Хотя все они были измотаны битвой и выглядели усталыми, но все же стояли на собственных ногах.

Это все? – написала Фрейя в своем блокноте.

– Пока да, – ответил Ларкин. – Нам пришлось бежать. Олдрен разрушил Стену и захватил Свободную землю. Солдат было слишком много, чтобы мы смогли им противостоять. Если выжили и другие Хранители, они соберутся в Вайдаре.

Так, значит, мы едем в Вайдар?

– Нет. Думаю, будет лучше, если мы станем придерживаться нашего первоначального плана. Зейлан и Киран ждут нас в Эвадире – там мы пока что будем в безопасности. Все равно прямо сейчас мы ничего не можем сделать Олдрену. Будет лучше, если мы соберемся и спокойно спланируем наши дальнейшие действия.

Готар кивнул:

– Олдрен, вероятно, сначала разобьет лагерь – надо же ему укрепить свое положение на Свободной земле. Для него это была такая же великая битва. Его армии тоже нужно восстановиться.

Фрейя обхватила себя руками. Представив, что все это означало для ее будущего, девушка задрожала. Она выросла в вере в то, что Стена будет стоять вечно, образуя собой непреодолимое препятствие для фейри и эльв. Но теперь Стена пала, и все, что мешало Олдрену и его армии захватить Тобрию, – это гвардия ее отца, если, конечно, Фрейе и ее друзьям не удастся придумать какой-то другой план.

– Думаю, это твоя лошадь, – вдруг произнес голос откуда-то сбоку. Из боковой улочки выступил Вэйлин. В своем оцепенелом состоянии Фрейя даже не заметила отсутствия полукровки. Под глазами полукровки залегли темные тени, а взгляд был таким мутным, словно ему довелось увидеть худший кошмар в жизни. Держа в руке поводья отобранного у Фрейи жеребца, Вэйлин подошел к девушке.

Благодарно кивнув мужчине, принцесса приняла у него поводья и погладила жеребца по морде. Вэйлин отошел к Ли, опустив руку ему на плечо. Хранитель молча улыбнулся, словно не желая тратить оставшиеся силы на пустые разговоры.

– Нужно ехать, – сказал Фэрроу.

Тихий стон раздался в группе собравшихся, но на слова полковника не возразил никто. Этен, который сидел, прислонившись к стене дома, прямо на земле, тут же вскочил. Готар проверил, крепко ли Кори привязан к своей лошади, а Ларкин помог Фрейе сесть на ее жеребца, а потом быстро вскочил на спину собственного коня.

– Все готовы?

Фрейя и Хранители кивнули.

– Тогда – в Эвадир! – крикнул Ларкин и поскакал вперед.

– Эвадир —

Закинув ногу на ногу, Зейлан сидела перед камином с закрытыми глазами. Сосредоточившись на потрескивании дров в огне, она пыталась успокоить свой разум. Спереди девушку согревало пламя, но сзади она чувствовала прохладный ветерок, просачивающийся сквозь щели хижины.

Зейлан мерзла, но годы, проведенные на улице, научили ее не обращать внимания на холод. И все же девушка тосковала по летнему теплу, царившему в остальной части страны. Вот уже почти две недели они ждали в Ледяном городе вестей от Ли. Постепенно Зейлан начала волноваться – прошло слишком много времени. Больше всего на свете ей хотелось вскочить на первую попавшуюся лошадь и отправиться в Свободную землю – посмотреть, что же задержало Ли и остальных.

– Сконцентрируйся! – обругала она себя за то, что снова свернула на этот мысленный путь, уже, наверное, в сотый раз. Как только Зейлан закрывала глаза и пыталась нащупать тишину, о которой Ли говорил ей в темнице, разум девушки становился беспокойным. Но как Зейлан могла обрести покой, если все время волновалась? Не только о Ли, но и о войне, о том, что она – Темная, о Киране. Хотя последний занимал ее мысли совершенно иначе с тех пор, как они говорили о поцелуе. А Зейлан должна была сосредоточиться на своей магии.

С момента того самого разговора она пыталась овладеть способностями Темной. Зейлан не хотела быть одной из них, но и кровь, что текла по ее венам, изменить была не в силах, так что просто пыталась извлечь из своей ситуации максимум пользы.