собаку. Будто спросил ее: «Ну как, всё еще голодная?» Та смешно состроила глаза «домиком», словно бы растрогалась. Лорд тогда только взял еду. А собаке Саша после этого предложила арахис, но та лишь подлизала с земли последние бисквитные крошки и побежала. Лорд ласково ткнул Сашу головой в живот в знак благодарности и кинулся за собакой. Любит ее, наверное. Может, это жена его? Саша вдруг подумала, что у собаки и щенки могут быть. И что Лорд, наверное, носит ей свою еду. Ему же подают в коридоре, пока он днями на посту. Он всё копит и потом уносит собаке. Как? А как волки! Она видела в передаче и читала, что волки отрыгивают добычу своим детям. Убьют кого, проглотят куски покрупнее и сразу к волчатам – кормить. Может, и Лорд так кормит. Тем более, если у его жены дырка в горле, ей больше надо еды – не вся ведь еда попадает внутрь.

Собаки убежали куда-то за поликлинику. Было не совсем светло, и Саша не увидела, где они свернули. Теперь она будет хотя бы раз в день кормить эту собаку. Пусть та приходит – Саша научится ее громко звать. Саша со слезами подобрала с земли открытый ранец и так и побежала к Аньке. Почему-то именно в подъезде слезы совсем ее захлестнули. Она ревела, рычала, выла. Тетя Лена открыла дверь. Они с маленькой Женей были уже в пальто.

– Сашенька! Саша! Ты чего?

Она затянула ее в квартиру и прикрыла дверь. Саша уткнулась в теплое пальто, обхватила Анькину маму. Ничего не могла объяснить, только захлебывалась слезами.

– Ну что ты? Что? – тетя Лена гладила ее по голове и даже поцеловала. Саша сжала ее еще крепче.

– Что? – нетерпеливо спросила маленькая Женя.

Выскочила из ванной Анька и тоже обняла.

– Я… там… там собака с дыркой в горле, ей даешь, а всё вываливается. Всё-всё!

– Аааа, – поглаживала ее по голове тетя Лена, – это наших новых соседей собака. Они раньше в частном доме жили, а теперь квартиру тут купили. Она не хочет в квартире сидеть. Сбегает. Дунькой зовут.

– Она тощая, грязная…

– Так бегает по несколько дней, поймать ее не могут.

– А у нее же дырка в горле, она глотать не может.

Из комнаты выглянула Анька:

– Какая тебе Дунька? Нету у них никакой Дуньки.

Тетя Лена засмеялась:

– Так ты не знаешь просто. Они же недавно переехали к нам… Подралась с кем-то эта Дунька. Но у нее хозяева есть. Честно-честно. Кормят ее хорошо и дырку эту обрабатывают зеленкой. Загуляла она, вот и бегает.

Тетя Лена одной рукой толкнула Аньку обратно в комнату, а другой так и гладила Сашу по голове.

– А я… торт ей отдала. Бисквит. Мама испекла для чаепития, я всё собаке отдала и Лорду. И нет ничего. Вот только. Вот! Мама велела передать в знак… – Саша тут снова зарыдала. Она, не отрывая лица от пальто и тети Лены, руками нащупала ранец и достала оттуда пакет. – Вот, это вам… мама… в знак благодарности. Их чистить надо, потом еще жарить, тогда нормально…

Тут она впервые за это утро посмотрела в лицо тете Лене. А та смотрела на арахис. И Анька с Женькой смотрели. У Аньки глаза засветились от любопытства и удивления.

– Это че такое? – спросила она первая.

Странно, но и тетя Лена тоже спросила. Маленькая Женя с опаской подошла к пакету и вытянула шею, чтобы рассмотреть издали. Саша даже растерялась.

– Это же арахис… Ну, арахис.

Все трое искренне спросили:

– Арахис?

– Ну да… Арахис. Надо чистить. И жарить потом, прямо на сковороде. С солью. Пока шелуха не облезет. Вкусно. Только долго очень…

Саша снова посмотрела на них – они молчали. Потом Анька первая вскрикнула:

– Ой, как интересно. Из них же поделки можно делать!

Тетя Лена взяла пакет, открыла и вытащила одну штучку. Покрутила в руках, посмотрела на свет.

– Да, можно. Надо только бережно вынимать… – она потрясла стручок над ухом. – Ой, гремит. Ну всё, девочки, раздевайтесь. Аккуратно их доставайте, чтобы мусора не было.

Она поцеловала еще раз Сашу. Потом – Аньку. Потрепала обеих по плечу и вышла.

– А я… я же весь торт собакам отдала, – вспомнила Саша снова. – Я на чаепитие не пойду. Я посмотрю, как ты играешь после концерта, и домой. Я тебя у пятиэтажки подожду, там во дворе фонари. А ты потом придешь.

Она робко посмотрела на Аньку. Та засмеялась, провела Сашу в комнату и показала на огромную коробку в углу, доверху набитую печеньем, конфетами, там были «Твиксы», вроде, «Сникерсы», еще такие пирожные, «Чокопай».

– Смотри! Возьмешь отсюда, что надо, и скажешь, что ты принесла. Это всё в школу нам.

Она толкнула Сашу снова в прихожую:

– Шапку-то снимай!

Неужели они не видели никогда арахиса? Саша разделась. Украдкой заглянула за занавеску бабы Тони. Та сама давно не выходила, стеснялась, поэтому Саша следила, не сидит ли бабушка у себя на кровати. Потому что некрасиво получится, если она просидит два часа, а с ней никто не поздоровается.

– Здравствуй, Шурочка, – помахала ей из-за занавески баба Тоня, которая как будто ждала, когда Саша на нее посмотрит. – Здравствуй, деточка. Я там кашки сварила. Бушь кашку-то?

– Не-е-е-е, баб Тоня, не хочу, я поела. Я так с Аней посижу, просто чаю попью.

Конечно, Саша знала, что старушка не услышит. Она приоткрыла занавеску, сильно помотала головой и медленно сказала одними лишь губами: «Спасибо».

Анька, в длинной футболке, еще не причесанная, пошла на кухню.

– Только я с тобой недолго, – предупредила Саша, – у меня дело есть. Мне в садик нужно.

– В садик? – удивилась Анька. – Зачем тебе в садик-то?

– Да так, мне надо одну воспитательницу найти.

– Зачем воспитательницу?

– Да надо… – Саша не отмахивалась, она не знала, как рассказать.

Аньке это не понравилось. Она села перед ней на табурет и наклонилась вперед, чуть ли не к самому Сашиному лицу, и спросила:

– Нуууу? Зачем?

Саша замялась:

– Мне нужно найти воспитательницу, которая была у нас в самые последние дни перед школой.

– А зачем? – допытывалась Анька. – Это которая читать учила?

– Нет, другая, не наша, она у нас была совсем недолго, может, несколько дней. Подменяла.

– Кого?

– Ну ту, основную, которая читать учила.

– Да? А как ее звали? Нашу-то?

Хм-м-м, как ее звали?

– Я не помню.

– А ту-то как зовут, которая была вместо нее?

– Не помню тоже… Ой, я ведь у твоей мамы спросить хотела! Я же для этого к вам шла так рано.