И еще кое в чем он был уверен, и эта уверенность с каждым шагом крепла.

– Знаешь что, Арно… – начал он, не глядя на нее. – Я все равно буду на твоей стороне, даже если ты однажды родишь ребенка с медвежьими ушами!

* * *

Утром все жители Арки-Варежа отправились к «священной роще мертвых» возле кладбища, и возглавляли их уже новые жрецы, выбранные из уцелевших мужчин. Арнэйд с другими женщинами Тойсарова дома стояла поодаль и вспоминала Сюрэм – недавний летний праздник, когда ей в первый раз было позволено войти в «мэр-ото», священную рощу. Казалось, это было сто лет назад. Замужняя жизнь с Тойсаром ушла так далеко, что было странно вдруг в нее вернуться и вспомнить, что миновало лишь семь дней!

Сегодня Арнэйд опять была в мерянском платье – белом с головы до ног, и терялась в стае женщин, одетых точно так же. Тем не менее ее заметили.

– И ты здесь, бесстыжая! – Около нее остановилась Еласа – влиятельная в Арки-Вареже вдова, грозная мать шестерых взрослых сыновей.

– Как ты посмела сюда прийти! – подхватила пришедшая с нею другая старуха, судя по обилию бронзовых звенящих украшений, особа тоже весьма знатная.

В Арки-Вареже, при варяжской дружине, женщины держались смирно, но здесь, среди своих, в священной роще, возле свежих могил, осмелели и преисполнились мстительной злобы.

– Я была женой Тойсара и должна проводить его на тот свет, как полагается, – сдержанно ответила Арнэйд. – И надеюсь, ты, матушка…

– Ави Кедеча, – шепотом подсказала Алдыви.

– Ты, ави Кедеча, понимаешь, что это мой долг вдовы.

– Если бы ты знала твой долг, ты не осталась бы вдовой! – К ним подошла еще одна женщина, помоложе и повыше ростом. – Это ты привела сюда тех волков!

– Я? – изумилась Арнэйд. – Я не знала о них, пока к нам не приехал Гудбранд и не рассказал…

– Мы знаем, что Красный Керемет пришел за тобой! – воскликнула третья женщина, молодая и тоже вдова. – Он сам хотел тебя в жены, но тебя тайком отдали за Тойсара, потому что он куда лучший муж, а тот разозлился и пришел захватить тебя силой!

– Если бы тебя здесь не было, эта беда не пришла бы к нам! – Еласа погрозила ей клюкой.

– Теперь ты сменила одного мужа на другого, а мы все остались вовсе без мужей! – выкрикнул еще голос из толпы женщин.

– Да лучше бы лодка опрокинулась, пока везла тебя сюда! – добавила Кедеча.

– Эйрик никогда раньше меня не видел! Мы увиделись впервые в жизни уже после битвы!

– А ну и что, что не виделись? Он слышал о тебе, видать, ему этого хватило.

– Он обручен с дочерью Олава!

– Уж не знаю, как вы с нею разберетесь, – ехидно сказала Еласа, – но лучше бы вас обеих матери задушили сразу после родов.

– Ты погубила наших мужей! – со всех сторон загомонили женщины.

– Ты колдовством лишила сил наше войско!

– Мы видели тебя, видели! Ты стояла на валу и творила заклинания, когда шла битва, и люди падали, хотя их даже не касалось оружие!

Арнэйд стояла спокойно, глядя в лицо Еласе. Хоть она здесь одна, едва ли они посмеют ее тронуть. И, видимо, убежденность, что по одному ее слову их всех утопят, заставила женщин не подходить к ней близко.

– Ави Телекей, ты напрасно так говоришь! – неожиданно вступилась за Арнэйд Сулува, невестка. Прижимая к себе своего младенца, она встала перед Арнэйд, загораживая ее от толпы. – Аркей не была ни на каком валу, она несколько дней перед битвой не показывалась из кудо! Мы все были с нею! Пан Тойсар, когда уходил, приказал нам беречь Аркей. Он сказал, что если русы победят, она не даст нам погибнуть. Так и случилось. Она была с нами, и нас никто не тронул.

– Это она уговорила Красного Керемета выпустить вас и позволить похоронить убитых, – добавила Илчиви. – Иначе русы побросали бы тела в овраги на поживу волкам! И она раздобыла лошадь для жертвы.

– Она заботится о нас, – тихо сказала еще одна вдова, не из Тойсарова дома. Арнэйд видела ее раньше, но не знала по имени. – Аркей хорошая женщина, не ее вина, что в своей беде всегда винят чужих.

– Будто мы не видим, как этот Красный ее… отличает. – Телекей презрительно скривила губы.

– Аркей очень красивая, – сказала Сайтылет, вторая невестка. – Кого же еще ему отличать, ави Телекей? Если бы он отличал тебя или Кедечу, это было бы совсем нехорошо!

Несмотря на грустный обряд, среди молодых женщин послышались сдавленные смешки. Ворчуньи отошли. Арнэйд старалась хранить невозмутимость; эти попреки ее задели, но почти не удивили. Понятно, что в беде винят ее, чужую здесь. А видя, каким расположением она пользуется у Эйрика, нетрудно было додумать и то, чего не было.

Как бы ей не войти в местные предания – коварной женой-чужачкой, которая из любви к прежнему жениху заклинаниями погубила доброго мужа и отдала весь город на разоренье… Мало ли таких?

Лошадь разделали, шкуру повесили на дереве, прикрепив к нему особым лыком, смоченным жертвенной кровью, мясо раздали по котлам и стали варить. Пока оно варилось, старики и старухи пели старинные песни о предках родов. Потом все поели мяса, конскую голову и ноги зарыли в могилы и отправились назад в Арки-Вареж.

Но предстояли еще семейные поминки: сначала живые идут в гости к мертвому на могилу для совместной трапезы, потом он к ним в ответ. Зная, что это неизбежно, Арнэйд лишь вздыхала про себя и радовалась, что самое трудное – поминки в священной роще – уже позади. В кудо приготовили стол. Под вечер Даг, взяв с собой ковш медовухи, отравился к «дому мертвых». Там он вылил полковша на могилу, приглашая с собой Тойсара и Толмака с женой, а остаток выпил сам. Все домочадцы уже сидели в кудо за столом, когда раздался стук. Арнэйд вышла наружу и увидела отца, а с ним Талая, одетого в одежду, оставшуюся от Тойсара.

– Вот, дочь моя, я привел твоего мужа, – сказал Даг. – Встречай его, пригласи войти.

– Зайди в дом, муж мой, хорошее угощение приготовили мы для тебя! – сказала Арнэйд, испытывая нешуточную дрожь. – Да дойдет оно до тебя, да будет тебе блаженство, и жить тебе в удовольствии.

Она видела лицо своего пасынка – Талай был на год моложе ее, – но вид у него был отрешенный, печальный, и она знала, что сейчас телом сына правит дух умершего отца. Это было ее последнее свидание с Тойсаром, и сейчас ее томили два желания – чтобы это свидание прошло хорошо и чтобы оно поскорее закончилось.

Талай покачал головой, отказываясь от приглашения. Только на третий раз он наконец кивнул, взял у нее ковш, выпил и последовал за мачехой в дом.

Усадили Талая на почетное место, где всегда сидел Тойсар. Вместо Толмака и его жены на положенных им местах «сидели» свертки их одежды. В этот день поминки шли во всех домах Арки-Варежа, и не хватало живых родичей, чтобы воплотить всех одновременно погибших.

– Да будет тебе с нами пища и питье, Тойсар, да дойдет оно до тебя, да будет тебе блаженство, и жить тебе в удовольствии, – говорили все по очереди, вкладывая в миску покойного по кусочку от лепешек, сыра, курятины, блинов и вареных яиц.

Даг с обычной своей бодростью разговаривал с «покойным» о его посмертных делах – как доехал, как устроился, кого успел повидать из родных, всем ли доволен, не надо ли ему передать еще что-то из вещей. Арнэйд дивилась и восхищалась способностью отца поддерживать беседу с кем угодно – хоть с покойником! Не зря он в Бьюрланде главный жрец и судья. Арнору не так легко пришлось бы на этом месте – он не слишком общителен. А вот Виги управится, когда еще немного повзрослеет и поумнеет. Может, он уже поумнел, думала Арнэйд, он ведь тоже теперь женатый человек.

Талай на все вопросы отвечал медленно и глухо, но так уверенно, будто и правда знал, как дела на том свете. Арнор украдкой подмигивал сестре, стараясь подбодрить – она сидела будто на иголках, опасаясь, что покойный муж станет ее попрекать, как утром женщины. Но все шло гладко – гости ели, пили и постепенно развеселились. Стали спрашивать, как на том свете живут ранее умершие, а потом даже просить предсказаний.

– Предскажу я жене моей, Аркей, что она не останется надолго вдовой и снова выйдет замуж, – заявил покойник. – За человека не из нашего рода, а из тех, кто ей близок, хоть и пришел издалека. Но я не упрекну ее за это – она молода, а я стар, и намного лучше мне на том свете найти вновь прежнюю