– Что заслужил?

Фигура отца полыхнула и побледнела. Из-за помех по его рукам и ногам шли волны, как по поверхности воды. Пахло солью и свежим ветром. Рею даже почудились крики веретяных чаек. Еще немного – и он будет дома.

– Бастион. Я его заслужил, – прошептал Рей.

Интересно, какой из себя тот остров, на котором стоит эта легендарная, монструозная тюрьма, откуда никто никогда не возвращался?..

– Ах, Бастион, – сухо кивнул отец. – Ну что ж, Рей. Пожалуй, пришло время тебе кое-что рассказать.

Рей распрямился. Он был готов ко всему. Сейчас отец расскажет ему о том, что магнумы в ярости, что отца лишили сана, что Бескрайнее море, золотую рощу и ангары со старыми черепахами скоро отдадут другой семье. Семье другого магнума, сынок которого не творит такой невероятной дичи, которую сотворил Рей.

– Я рад, Рей, что ты осознаешь свою вину, потому что, если бы я начал перечислять все твои прегрешения за последние несколько суток, я бы сбился со счета. Мне неприятно об этом говорить, но ты, Рей, разрушил себе жизнь. И это, к сожалению, не преувеличение. О чем ты думал, Рей? Скажи, пожалуйста, о чем? Зачем ты осквернил священное Древо? Зачем ты сотворил это… это подобие человека?

Рей готов был потупиться, но расправил плечи и сказал:

– Отец, я хотел доказать тебе, что чего-то стою.

Отец фыркнул:

– Чего-то стоишь? Тем, что распотрошил священное Древо? И ради чего, Рей?

– Я хотел довести до ума свой проект, отец. Свой собственный. Я назвал ее Ицей.

– Да, я уже видел у наблюдателей твою бедовую девочку. Ну и зачем ты слепил такую нечисть?

Голос отца дрогнул. Рей распрямился еще сильнее.

– Я не собирался создавать «нечисть», как ты выразился. Я хотел сделать идеального человека. Разумного, полноценного человека с сознанием, не уступающим кааритскому. Человека с чистой, свежей кровью.

– С… чем?

– Я все знаю, отец. Знаю про «Генофонд». Знаю, что вы делаете. Ты ведь и маму забрал из Зоны отчуждения?

Отец наклонил голову:

– Я… забрал твою маму… откуда?

– С какого-то отчужденного острова. Это правда, отец? Вы так и делаете? Латаете дыры таким вот бесчеловечным способом? Собираете свежие гены по всей Бездне и держите этих людей, как дроков, в загонах? Только маму ты, спасибо тебе большое, взял в дом. Приютил.

Отец шумно выдохнул. Голограмма пошла мелкими трещинками.

– Не смей говорить такого о своей матери. – Голос отца был хриплым. – Я понятия не имею, откуда ты взял эту ересь, но твоя мать не была низшей.

Рей переступил с ноги на ногу.

– Нет? Тогда почему…

– Не представляю, как ты такое придумал… – Глаза отца были чернее Бездны. – Твоя мать была такой же каариткой, как и мы с тобой.

– Но как же…

– Как же что?

– Она была такой… другой! Она… Ты ей совсем не подходил, отец… – выдохнул Рей и осекся. – И вы же… Я слышал! Вы же говорили о «Генофонде»…

Отец смотрел на него так, что Рей понял: кажется, все, что он подслушал в детстве, смешалось в его голове. А мамино изображение на той карточке нисколько не волшебное, не небесное и не возвышенное. Просто Рей ее слишком сильно любил, вот она и казалась ему особой.

– Нет больше «Генофонда», – рубанул отец.

– Нет?.. – повторил Рей.

Отец отвел взгляд:

– Наверное, это моя вина. После смерти твоей матери… Я, наверное, что-то упустил. Мне казалось, ты умный парень, с тобой не нужно нянчиться. Но я тебя переоценил. Ты ведь задавал мне вопросы… Столько вопросов про наблюдаемых, про экран, даже про «Генофонд»… Я должен был наплевать на протокол магистрата. Должен был тебе все рассказать. Все равно ты стал бы магнумом… Теперь уже не станешь. – Отец прикрыл глаза. – Рей, такой проект существовал. И да, некоторое время магнумы действительно считали, что нам нужен приток новой крови. Но предположения о вырождении народа переоценили. Сто пятьдесят оборотов назад магистрат закрыл «Генофонд». Сейчас политика совсем иная.

– Но… – заикнулся Рей, – почему же тогда вы с мамой…

– Потому что! – рявкнул отец. – Потому что твоя мама тоже нахваталась в свое время дурных слухов, а когда я летал к Зоне, решила, что это из-за «Генофонда»…

– Ты летал в Зону?

Отец вздохнул, помедлил, а потом все же продолжил, но уже тише:

– Ты, наверное, помнишь магнума Ортема… моего друга.

Рей коротко кивнул. В детстве он часто видел его – этого высокого, статного человека с лицом, покрытым священными символами. Эти татуировки завораживали Рея, но мама твердила, что пялиться на людей невежливо, так что Рей смотрел украдкой.

– Ортем был хорошим человеком, но… – Отец поколебался. – Магнум из него получился посредственный. Его осудили за превышение полномочий. Сослали в Зону. Я вызвался его конвоировать, проследил, чтобы он остался в Зоне. Это должен был сделать я – я был его другом.

– Но… разве осужденных не отправляют в Бастион? – удивился Рей.

Отец вздохнул.

– Это, – он обвел Бездну над Осью рукой, – и есть Бастион.

Рей моргнул. Отец держался за отвороты своего сюртука, и гладкие пуговицы поблескивали.

– И тебе с твоим Бастионом еще повезло. Большинство преступников высылают на острова пустые и необитаемые. Острова, на которых не выжить. Вся Зона отчуждения, Рей, и есть Бастион. Твой личный Бастион, к моему облегчению, для жизни пригоден. И Ортем… Если ты его найдешь… Он за тобой проследит.

– Отец, я все равно ничего не понимаю.

Рей подошел еще ближе к голограмме и протянул было руку к отцу. Изображение было горячим, и пальцы жгло, но Рей не отводил ладони.

– Ты не можешь вернуться, Рей. Таково решение магистрата.

Рей отступил. Отец состоит в магистрате. Отец – магнум. Неужели он никак не может повлиять на приговор?..

– И вот еще что, Рей, – продолжил отец уже ровным, жестким голосом. – Даже если ты найдешь тойль… а в Зоне отчуждения ты его, конечно, не найдешь, – с нажимом добавил он, – так вот, если бы ты и нашел тойль… если бы ты и поднялся в воздух… экран все равно не пересечь. Тот проход, который открыла твоя Ица, теперь закрыт. Излучатели снова работают. Не пытайся найти то отверстие, ты просто погибнешь.

– Но, отец… – От светлой голограммы в полной тьме резало глаза. Казалось, фигура отца подернута дымкой. – Ты же можешь попросить… Можешь попросить за меня. Ты же магнум!

Отец только качнул головой:

– Я не могу. Даже если очень захочу. А я, Рей, как мне ни больно тебе этого говорить, не хочу.

– Не хочешь? – полувопросительно отозвался Рей.