Это послужило мне знаком: я не хотел, чтобы Голден исчезла, узнав о том, что я собирался ей предложить.

«Слушаю тебя», — она поджидала меня в чате.

«Вряд ли тебе понравится то, о чем я собираюсь тебя просить, но, прежде чем ты откажешься, я все-таки изложу свою просьбу», — написал я.

И рассказал обо всем, что произошло во время моей последней поездки в Кантабрию.

«Так значит, ты хочешь, чтобы я…»

«Да. Не осталось ни одного живого свидетеля, кто мог бы это сделать. Только ты», — заявил я ей прямо.

«Неужели вы обнаружили, где похоронен ребенок Ребекки?»

Это сбило меня с толку. Что значит «похоронен»?

«О чем ты говоришь?»

«Ребекке сказали, что она родила мертвого мальчика, что они позаботятся о том, чтобы похоронить его по-христиански, и ей лучше не знать, где могила».

«Могила? Не так давно Сауль утверждал, что его кремировали… Нет, Голден, я подозреваю другое», — ответил я.

И все ей рассказал.

Она молчала несколько секунд, прежде чем ответить.

«Я размышляла об этом последние несколько месяцев, но не хотелось верить, что такое возможно».

«Видишь, и ты подозревала… Признайся, что такие мысли возникали у тебя и раньше».

«Да, когда я прочитала про молодых самоубийц. Вот почему я хотела исследовать эту тему. У меня были подозрения, но я ничего тебе не сказала».

«Я пришел к тому же выводу, поэтому сейчас мне понадобилась ты».

«Ты знаешь, о чем просишь?»

«Я в здравом уме, Голден. Но это ради Ребекки. Мы должны знать, что произошло на самом деле. Это единственный способ».

Она насторожилась, и ее настороженность была вполне объяснима.

«Поклянись, что это не ловушка, чтобы поймать меня».

«За тобой никто не будет следить. Я не занимаюсь киберпреступлениями, меня не интересует, что ты делала в прошлом, если это не связано с нынешним уголовным расследованием, и я ни в чем тебя не подозреваю».

«А мое нападение на инспектора?»

«Судья пойдет на уступки, если ты согласишься сотрудничать. Ты же знаешь, что я не подам жалобу, даже если прокуратура будет настаивать».

«А похищение несовершеннолетней?»

«Именно поэтому нам понадобится Сауль».

Последняя фраза висела без ответа больше минуты. Я начал опасаться, что Голден испугается моего предложения и это наша последняя виртуальная встреча.

К счастью, через некоторое время на экране начали появляться буквы.

«Я не собираюсь высовываться, я не могу так рисковать».

Я успокоил ее, прежде чем она запаниковала.

«Ты не нужна мне целиком, только часть», — настаивал я.

Голден не торопилась с ответом.

«Хорошо, но знай, я делаю это для БК».

Я не понял.

«БК?»

«Да, БК, Бекка. Когда мы сменили личность, Ребекка сохранила свои инициалы: БK, Бекка, как мы называли ее дома. Так она расписывалась в письмах и так называла себя в интернете», — объяснила Голден.

«Хорошо, тогда ради БК. Я скажу тебе, как мы это сделаем».

Я дал ей подробные инструкции, как пользоваться набором для взятия домашнего анализа на ДНК. Я знал, что адвокат пошлет нас куда подальше с таким тестом, потому что цепочка не была застрахована, но меня интересовало одно: тест должен показать то, о чем я уже догадывался. Если мое подозрение окажется верным, мне будет легче убедить Голден провести более надежный забор анализа, который послужит доказательством в суде. Сауль к тому времени будет уже арестован.

«Еще один вопрос: ты знала, что собиралась изучать Ребекка?»

«Она могла бы изучать все, что угодно — возможно, что-то связанное с информатикой… Она любила историю, но не хотела заниматься тем же, что отец. Я сама отговаривала Бекку от этого всякий раз, когда размышляла над ее судьбой. Надо было исключить малейший шанс того, что они встретятся где-нибудь в профессиональной среде. Еще она говорила, что хотела бы работать с детьми, и, может быть, ей стоило бы изучать педагогику или психологию. Как видишь, типичный подросток: способностей много, а выбор сделать сложно. Тебе это чем-то помогло?»

«Пока не знаю. Может быть. Мне нужно, чтобы ты сдала этот образец как можно скорее, Голден».

«Хорошо, пойду тебе навстречу, прежде чем пожалею об этом».

* * *

В пятницу утром я уже передал образец доктору Геваре.

— Четыре или пять часов, — пообещала она. — Я позвоню вам сразу, как только получу результаты.

Я вернулся домой, то и дело поглядывая на часы. Во второй половине дня у меня был назначен логопед, и, чтобы хоть как-то убить время, я надел кроссовки и отправился на пробежку в сторону Оларизу.

20 января 2017 года, пятница

На обратном пути я бежал по Прадо, когда в кармашке на предплечье зазвонил новый мобильный. Это были Эстибалис и ее нетерпение.

— Быстро беги во Дворец правосудия. Результаты готовы, — потребовала она.

Я повиновался без возражений и прямо в рейтузах и худи явился в треугольное здание.

Когда я вошел в кабинет доктора Гевары, там уже были Альба и Эстибалис.

— Заместитель комиссара, доктор, инспектор… — поприветствовал я всю честну́ю компанию, стараясь перевести дыхание после пробежки.

— Вам лучше присесть, инспектор Айяла, — сказала Альба серьезным тоном.

Под глазами у нее темнели круги, которые наводили на мысль, что в последние ночи она плохо спала. Я почувствовал себя негодяем — ведь это я был виноват в ее непростой беременности.

— Вы были правы, инспектор, — продолжала Альба. — Результаты анализов нас потрясли. Вам слово, доктор Гевара.

— Я отправила три образца для определения ПЦР и могу сделать вывод на основе результатов, присланных мне из лаборатории. Видите ли, когда мы проводили тест на ДНК нерожденного сына Аны Белен Лианьо, я говорила, что для доказательств отцовства необходимо получить значение, равное или превышающее 99,73 процента. Так вот, в нашем случае нет ни малейших сомнений: Химена Товар — дочь Сауля, мало того, его внучка. С другой стороны, по матрилинейной линии образец ДНК Лурдес Переды также указывает на родство, хотя и не такое близкое. Иными словами, эта женщина, вероятнее всего, двоюродная бабушка Химены.

— Значит, твоя теория верна, — обернулась ко мне Эстибалис. — Ребекка родила Химену, плод кровосмесительных отношений…

— Изнасилования, — отрезала Альба неожиданно жестко. — Ей было тринадцать лет, по закону она еще не достигла возраста доверия; даже если б она пошла на подобные отношения добровольно, это считается сексуальным насилием. Тот факт, что преступник был авторитетной фигурой, такой как отец, добавляет еще несколько лет к верхней планке возможного приговора, вынесенного судьей.