— Меня тошнит от вас! Я лучше палубу буду скрести, чем спать с вами!

Удерживающие меня руки разжались.

— Но вас же совершенно не волнуют мои желания, правда, Ваше Сиятельство? — встряхнула я браслетом. — Вы лучше меня знаете, что мне нужно и что я должна делать!..

Глаза графа стремительно теряли голубизну.

— Палубу, значит, хочешь драить, — прищурился Йарра. — Я могу это устроить… Дура, — выплюнул он, и резкими движениями одевшись, вышел.

Закрыв лицо ладонями, я опустилась на постель. От поцелуев графа горела шея, болезненно ныла грудь, и я отчетливо понимала, что, прояви Йарра чуть больше настойчивости, я бы отдалась ему. Сама!

Ненавижу. Ненавижу его за то, что он делает со мной. И себя ненавижу… Как можно хотеть его? Я думала, что излечилась от Йарры, но стоило графу стать чуточку ласковее — и я поплыла!.. Тряпка! Слабачка!.. Ненавижу! — ударила я подушку. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

…а ведь выходит, что, наговорив гадостей, я нарушила перемирие. С Йарры станет теперь превратить меня в поломойку… И пусть! Черта с два я с ним лягу!

Стальные пальцы впились в плечо, тряхнули.

— Подъем.

Я осоловело уставилась на песочные часы, потом на графа — мы тонем? Нас берут на абордаж? Что случилось?.. Потом вспомнила о вчерашнем скандале и понятливо кивнула — ну да, служкам невместно спать, раз господин уже на ногах. Интересно, мне щетку выдадут или тряпкой тереть придется?

На матрас шлепнулся темный сверток.

— Пять минут на сборы.

Свертком оказался валик шотты и тренировочные туфли. Однако… Я подняла голову — спросить, но Йарра уже вышел.

Снаружи было холодно. Сыро, ветер. Паруса хлопают… Солнце только-только вынырнуло из океана, и над водой клубится подсвеченный туман. Я зябко обняла себя за плечи и порадовалась, что мы сейчас много южнее Архипелага Трой — там в конце января снег и шторма.

Его Сиятельство ждал меня у входа. Глаза воспалены, как если бы он не спал ночью, в руке тонкая лучина, пропитанная конопляным маслом.

— Пятьдесят кругов от носа до кормы.[38]Не успеешь — поплывешь за кораблем. Все ясно?

От перспективы оказаться в воде мне стало дурно.

— Да.

— Да, Наставник, — поправил Йарра, без выражения глядя на меня.

— Да, Наставник.

— Хорошо, — кивнул он, поджигая мерную палочку. — Пошла!

Я развернулась и побежала. По корме, мимо рулевого. По куршее, между сбившимися с ритма гребцами. Развернулась на носу, обогнув опешившего офицера — не почудилась ли ему одетая в непотребный наряд леди Лорда-Адмирала, — и понеслась обратно, чувствуя, как начинают ныть отвыкшие от нагрузки мышцы.

К тридцатому кругу мне стало не то что не холодно, а очень жарко. Лицо и руки раскраснелись, по вискам, затылку поползли капельки пота. Шпильки разлетелись по кораблю, и растрепавшаяся коса била по заду. Я сипло дышала, хрипела, мяла пульсирующий острой болью бок, а Йарра все наращивал темп:

— Быстрее, Лира!

И палочка в его руках — наклоненная! специально, чтобы скорей прогорела! — дымила, как сигнальный факел.

— Быстрее!

Я успела буквально за секунду до того, как граф стряхнул с ладони горстку пепла.

— Плохо, — заявил Йарра. — Раньше ты двигалась живее. Две минуты — и на разминку… Не стой, Лира, двигайся! — скомандовал граф, стоило мне, согнувшись пополам, упереться ладонями в колени. — От борта к борту, пошла!

Скрипнув зубами, я распрямилась, подняла на вдохе руки. На выдохе опустила. Снова вдох, наполняя легкие горько-соленым воздухом. Терпеть не могу размахивать руками — ветряная мельница, право слово! — но Его брыгово Сиятельство явно не станет ждать, пока я приду в себя после забега.

Так и вышло.

В животе еще екало, когда граф заставил меня отжиматься. На кулаках. Качать пресс и скручиваться под хлопки его ладоней. Снова отжиматься. Приседать, удерживая в руках чугунные чушки — где только взял! Отжиматься. Опять приседать, чувствуя, как сводит восстановленное Ришаром бедро. Отжиматься — я ненавижу отжимания! Прыгать. Отжиматься. И все это под едкие комментарии, от которых горели щеки.

— Не оттопыривай зад. Подбери живот. Колени не выходят за носки, Лира, ты же не пустынная саранча! Упор лежа. Ниже! — надавила на лопатки тяжелая ладонь. Странно, что не сапог. — Ниже! Да, вот так… Выше! Прыгай выше, Лира! Не ленись! Ты же палубу драить собиралась, думаешь, это проще?

Так вот оно что, — стерев заливающий глаза пот, покосилась я на графа. Не мытьем, так катаньем, да?! Ждете, что я захныкаю? — запрыгнула я на деревянный ящик в два с лишним локтя высотой. Что проситься к вам в койку стану? — аккуратный прыжок вниз. А вот черта с два, Ваше Сиятельство! — вверх. — Не дождетесь! — вниз. — Чтоб вас Лес позвал! — вверх. — Чтоб вас песчанники унесли!..

— Десять отжиманий.

О боги! Опять!

…и сделали из ваших костей погремушки!

Я уперлась кулаками в настил и ахнула, растянувшись на палубе. Отказавшие руки дрожали так, что подергивания мышц не скрывали даже рукава шотты.

— Ты в отвратительной форме, — поморщился граф. Присел на корточки, сжал мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Твой вид позорит Роха и меня. Я это исправлю, — оскалился Йарра. — На сегодня все. Ты что-то сказала?

Нет. Всего лишь громко подумала, что вы скотина.

Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, я искренне считала Наставника Роха садистом: удары бамбуковой палкой за невнимательность — до крови, часы, проведенные в позе почтения, без еды и воды, за привидевшуюся островитянину дерзость, минимум объяснений, изнурительные тренировки, с которых я не уходила — уползала, повиснув на Алане…

В сравнении с Йаррой Рох теперь виделся милейшим стариком, а учеба у него — чуть ли не играми на свежем воздухе.

Его Сиятельство превратил мою жизнь в ад. После первой же тренировки я едва встала с постели, зевая, провалила забег, и граф, предварительно обвязав веревкой мою талию, выбросил меня за борт. Помню, я до последнего не верила, что Йарра это сделает. Смотрела, как он завязывает узел, как проверяет, не передавливает ли веревка живот, как деловито наматывает второй конец линя на кулак:

— Сама прыгнешь? — И, не дождавшись ответа, толкнул меня в плечо.

Взвизгнув, я с головой ушла под воду, замолотила руками и ногами, пытаясь удержаться на плаву. Веревка натянулась, потащила меня за кораблем, и я, призывая самые страшные кары на голову Сиятельной плесени, погребла, догоняя галеас.

— Проснулась? Отлично, — криво усмехнулся Йарра, вытаскивая меня за шкирку. — Разминайся, — жестко приказал он.