башня, переделанная за ненадобностью в колокольню. Кстати, она самая старая из сохранившихся колоколен в Риме – примерно IX века. И точно самая странная по форме: коренастая, квадратная, с окнами только на верхнем ярусе.

Стоит преодолеть ворота, и внутри открываются друг за другом два аккуратных двора, мощеных старым камнем и кирпичом.

Под портиком скрывается вход в церковь, посвященную четырем раннехристианским святым: Северу, Северьяну, Карпофору и Викторину. Кем они были, историки пока не договорились. Может, имперскими солдатами, отказавшимися поклоняться статуе бога Эскулапа, а может, каменотесами, не пожелавшими изваять его статую. В общем, виноват был в любом случае Эскулап. Из-за него отважную четверку казнили, а потом приравняли к святым мученикам. Потому церковь считается церковью «коронованных», то есть наделенных мученическим венцом. Она появилась здесь еще в древние времена.

Из-за близости церкви к базилике Св. Климента у них была почти идентичная история: построили в IV веке, отреставрировали в Средние века, попали под горячую руку нормандцев Роберта Гвискара. Один и тот же папа римский Пасхалий II занялся реставрацией обеих церквей, правда, отстроив их в меньших размерах.

В смутные времена комплекс Санти-Куаттро не раз укрывал понтификов за своими мощными воротами. Резиденция пап тогда была в Латеране, поэтому крепость выполняла ту же оборонительную роль, что и замок Св. Ангела после переезда двора в Ватикан.

Когда жизнь в Риме стала поспокойнее, крепость превратилась в монастырь. От бенедиктинцев он перешел камальдолийцам, а с XVI века по сей день суровые крепостные стены находятся в нежных женских руках сестер св. Августина.

За небольшое пожертвование они откроют вам боковой дворик церкви (клуатр) – достаточно попросить об этом «дежурную» монахиню. Маленькие тонкие колонны, как воспитанники детского сада на прогулке, вытянулись парами по всему периметру.

Двор трогательно украшают цветочные горшки с яркими пятнами герани – как будто вы не в монастыре, а у бабушки на даче.

Фонтан в центре вырезан из цельного блока мрамора и украшен по бокам смешными львиными мордами. Они похожи на недовольных мультяшных персонажей. Ваза украшала двор уже в IX веке, но потом где-то потерялась. При реставрации в начале XX века известный архитектор и историк Антонио Муньос нашел чашу в подвале и вернул на законное место. Теперь это идеальное место для отдыха или чтения в компании золотых рыбок. Когда приходит время обновить популяцию, сестры запускают их в воду с молитвой и благословением.

Стены двора усыпаны мраморными обломками – рельефами, капителями и просто табличками. Некоторые с древнеримскими надписями, другие более позднего происхождения.

У входа на плоской поверхности под колоннами нацарапана таблица, которая до сих пор заставляет исследователей поломать голову. Сетка из вертикальных линий с римскими цифрами напоминает не то примитивный калькулятор, не то настольную игру вроде шашек или «Мельницы».

Похожие вырезанные ножом игровые поля встречались на ступеньках базилик Римского форума, под сводами портиков и даже на мостовых. Скука – вечная неизлечимая болезнь всех времен и народов. Вероятно, монахи страдали ею наравне с простыми смертными.

Впрочем, настольные игры не порицаются даже в святых стенах. Сестры-августинки часто проводят вечера за коллективными баталиями в шашки или «Перекати поле». Но не потому, что им нечем больше заняться. День монахинь расписан по часам – молитвы, трапеза, работа в огороде, чтение с сестрами, прием посетителей, изготовление тканей и сувениров на продажу, снова молитвы. Их жизнь протекает за неприступными стенами, куда можно заглянуть разве что под 3D-лупой Google Earth (увлекательное занятие, попробуйте!). Ровные ряды монастырских грядок с салатом, артишоками и кустами помидоров в двух шагах от Колизея – это и правда экзотика.

Выражение «путешествие во времени» здесь не избитое клише, а реальность, которую сложно представить современному человеку.

Умиротворенная тишина дворов, где еле слышно журчание фонтана. На рассвете сонный конвент оживает вместе с голосами затворниц, поющих утренние псалмы. Они настолько звонкие и чистые, что кажется, будто звучит хор ангелов.

Первые солнечные лучи проникают сквозь грубые решетки на средневековых окнах церкви, отбрасывая блики на кирпичные стены и мраморные колонны. Из полумрака на полу выступают округлые мозаики мастеров Космати.

Время здесь, кажется, течет так медленно, что моментально забываешь, откуда пришел. Стены монастыря наглухо отделяют этот мир от улиц, где гремят трамваи, сигналят нетерпеливые римские водители и галдят туристы. Внутри чувствуешь себя отшельником, потерянным в лесу. Где-то далеко остались мысли, тревоги, соцсети, навязчивые сообщения и прочая жужжащая мошкара, которая постоянно сверлит мозг жителям мегаполисов.

И только виды с башни-колокольни напоминают о суете города: резкий угол Колизея, распахнутые крылья над колесницами Викторианского комплекса, мягкий овал купола Ватикана.

Итак, вопрос, которым задается каждый, кто переступает порог этой обители, – что способно толкнуть жительницу XXI века стать монахиней? Разбитое сердце, эмоциональная травма, глубокая утрата?

В голову приходят самые пессимистичные догадки.

Сестры изолировались от мирской суеты, где часто нет ни мгновения для внутренней рефлексии.

Жить в затворничестве не значит похоронить себя заживо в четырех стенах. Прошли времена, когда ссылка в монастырь была пожизненным приговором для бесприданных дочерей и опальных жен – милосердная альтернатива какой-нибудь более жестокой расправе.

Сегодня это сознательный выбор, на который, конечно, решатся немногие. Поэтому община сохраняет атмосферу доброго сестринского кружка, радостно сообщая в новостной онлайн-ленте о редких, но желанных новоприбывших.

Матушка Фульвия, на вид совсем молодая девушка, делится воспоминанием, что ее мирская жизнь была проста и полна радостей: дружная семья с кучей братьев и сестер, жених, спортивные хобби, учеба в вузе. Но как будто чего-то не хватало, не удавалось нащупать настоящую глубину. Постриг стал не отказом и не лишением, а долгожданным возвращением к себе.

Монахинями становятся из стремления к счастью, где зов Господа ведет тебя бережной рукой. Так говорит сестра Рита, принявшая обет в 23 года, прислушавшись к голосу сердца.

Многие августинки рассказывают похожие истории о «жизни по рельсам», когда все будущее казалось предопределенным – диплом, работа, брак, дети. Когда они описывают отказ от этого сценария, их глаза выражают совершенно неописуемый свет, а с лица не сходит мягкая улыбка. Им веришь, как мудрецам, познавшим истину, до которой мы не в состоянии дотянуться из своего измерения.

Замедлить темп, попробовать остановиться на мгновение, чтобы научиться наслаждаться ожиданием, а не тяготиться им. Заглянуть внутрь и познать глубину своей души. Дать раскрыться тому, что хаотичный мир, сконцентрированый на заработках, амбициях и погоне за наслаждениями, от нас прячет.

Поговорить с монахинями – это ни с чем не сравнимый обогащающий опыт.

И все же они не полностью оторваны от реальности.

У монастыря есть профили в соцсетях, канал с фильмами о быте сестер