– Ты что-то задумал, точно, – решил Бук. – Что ты затеял?

– Ничего, – заверил его Га. – Забудем о том, что я сказал, хорошо?

Бук не дал ему договорить.

– Ты должен мне рассказать, – потребовал он. – Послушай, когда приехал «воронок», я позвал вас в свой дом, и мы открыли тебе план побега. Я ни одной живой душе не рассказал о том, кто ты есть на самом деле. Я дал тебе банку персиков. И если что-то может случиться, ты должен мне все рассказать.

Га промолчал.

– Как ты сказал, у меня есть семья. Что станет с ними? – спросил Бук. – Как я смогу защитить их, если ты оставишь меня в неведении?

Командир Га оглядел ранчо, пистолеты, кувшины для лимонада, подарочные корзины на закусочных столиках.

– Когда американский самолет полетит назад, мы окажемся в нем, Сан Мун, дети и я.

Товарищ Бук поежился.

– Нет, нет, нет, – взмолился он. – Никому не рассказывай об этом, слышишь? Ты что, не понимаешь? Никому не рассказывай про это. Ни друзьям, ни семье и особенно мне. Ведь все могут погибнуть. Если они станут допрашивать меня, выяснится, что я был в курсе. И это при условии, что тебе это удастся сделать. Ты знаешь, какое выгодное повышение я мог бы получить, выдав тебя? – Бук воздел руки к небу. – Никому ни слова об этом, слышишь? Ни-кто не говорит. Ни-ког-да.

Командир Га погладил шею быка, затем дважды прошелся пальцами по его грязной шерсти, подняв пыль.

– Это клеймо, наверное, убьет беднягу, знаешь. А американцев этим не удивишь.

Товарищ Бук принялся ставить удочки к дереву. Руки у него тряслись. Когда ему, наконец, удалось выстроить их в одну линию, они закачались и упали. Он посмотрел на Га, как будто тот был в этом виноват.

– Но ты, – произнес он. – Ты рассказываешь. – Он сокрушенно покачал головой. – Вот поэтому ты другой. Почему-то правила для тебя другие, потому ты и пытаешься сделать это.

– Ты веришь, что у меня все получится?

– А твой план простой?

– Думаю, да.

– Больше не рассказывай мне ничего. Не желаю больше ничего знать. – Грянул гром, и Бук взглянул вверх, пытаясь понять, будет ли дождь. – Просто ответь мне – у тебя к ней какие чувства? Любовь?

«Любовь» – это слишком громко.

– Если с ней что-нибудь случится, – спросил Бук, – ты захочешь бежать без нее?

Такой простой вопрос – как же он сам до сих пор не задал его себе? Га ощутил ее руку на своей татуировке, как тогда, позапрошлой ночью – она положила ее ему на грудь. Он вспомнил, как тихо рыдал в постели рядом с ней. Она даже не стала гасить лампу в минуту его слабости. Она просто смотрела на него, пока не уснула.

Га отрицательно покачал головой.

Вдали показался свет фар автомобиля. Обернувшись, мужчины увидели черную машину, пробиравшуюся по грязной разбитой дороге. Но это не был эскорт Великого Руководителя. Когда машина подъехала ближе, они заметили, что у нее работали дворники, значит она приехала оттуда, где шел ливень.

Бук повернулся к Га и приблизился к нему.

– Я расскажу тебе, как все устроено в этом мире. Если вы с Сан Мун и детьми сбежите, может быть, у вас есть шанс, может быть, – произнес он торопливо. С неба упали первые капли дождя. Буйвол опустил голову. – Но если Сан Мун с детьми каким-то образом сумеет пробраться в самолет, а ты останешься с Великим Руководителем, стараясь отвлечь его внимание, вероятно, удастся бежать. – И тут с лица Бука сошла его неизменная ухмылка, исчезли его привычные недоверчивые смешки. И сразу стало ясно, что по натуре он был серьезным человеком. – Это также означает, что ты обязательно должен остаться и заплатить за все сам, а вовсе не такие добропорядочные граждане, как я и мои дети.

К ним направлялась какая-то одинокая фигура. Они могли с уверенностью утверждать, что этот человек был военным. Дождь усилился, но он и не пытался прикрыться, и они видели, как под дождем темнела его форма. Га достал свои очки и стал всматриваться через них. Но почему-то разглядеть лицо мужчины ему не удавалось, хотя по униформе было видно, что это командир.

Товарищ Бук посмотрел на приближавшуюся к ним фигуру.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул он. – Ты знаешь, что доктор Сон сказал о тебе? Он сказал, что у тебя дар лгать, говоря правду.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что у доктора Сона не было возможности сказать это тебе, – ответил Бук. – И вот еще что я тебе должен сказать. Ты, наверняка, без меня все это не сможешь провернуть. Но если ты останешься после того, как это случится, если останешься и примешь это бремя на себя, я помогу тебе.

– Зачем тебе это?

– Потому что Командир Га совершил со мной самое ужасное в моей жизни. А потом нам с ним пришлось жить по соседству. Мне приходилось работать на одном этаже с ним. Я вынужден был гнуться перед ним, измеряя размер его ноги, чтобы добыть ему тапочки из Японии. И всякий раз, когда я закрывал глаза, мне мерещилось, что он нападает на меня. Я лежал со своей женой, а спиной ощущал вес тела Га, сидящего на мне. Но вот появился ты и помог мне. Ты появился, а он исчез.

Товарищ Бук замолчал и повернулся. Га тоже повернулся.

Затем из-за завесы дождя показалось испещренное шрамами лицо Командира Парка.

– Ну, что, не ждали? – спросил он.

– Нет, отчего же, – сказал Га, глядя на водяные бусинки, окаймлявшие шрамы на лице Парка и размышляя над тем, не это ли вдохновило Великого Руководителя на создание образа обгоревшего человека в его сценарии.

– Все изменилось, – сказал Командир Парк. – Мы с товарищем Буком займемся описью здешнего имущества. – Он пристально посмотрел на Га, – а с вами Великий Руководитель встретится лично и, возможно, у нас с вами будет еще возможность вновь разжечь искру нашей дружбы.

* * *

– А-а-а, только что прибыл из Техаса, – приветствовал Га Великий Руководитель, глядя на его грязные сапоги. – Ну, как ты думаешь, ранчо выглядит убедительно?

Великий Руководитель стоял в белом коридоре и размышлял, какую из двух совершенно одинаковых дверей ему следует открыть. Когда он протянул руку к одной из них, круглая ручка зажужжала, и Га услышал, как открылся электрический замок.

– Это было необыкновенно, – сказал Га. – Будто погрузился в мир Старого Запада.

В ушах у него по-прежнему стучало после спуска на лифте, а под мокрую униформу начал пробираться холод подземелья. Насколько глубоко под Пхеньяном они находились, он не мог сказать. Яркие флюоресцентные лампы казались знакомыми, как и белые бетонные стены, но он не мог понять, находились они на том же уровне, что и в прошлый раз, или нет.

– Печально, – вздохнул Великий Руководитель. – Мне, наверное, так и не доведется его увидеть.

Комната была завалена подарками, наградами, блюдами и дощечками, на которых оставались места для гравировки надписей на серебре или бронзе. Великий Руководитель положил руку на рог носорога на одной из подставок для книг.