всех ржала над моим членом и потом, когда я кричал от боли во время парки, радовалась в голос. Всех запомнил по именам теперь. Эту девицу зовут Паулиша.

Приглашаю её. Но перед этим предлагаю выпить на брудершафт.

— А это как?! — Ахает уже пьяненькая.

Показываю, и все суккубки в восторге. Пьём до дна, потому, что я заверил — это элемент данной традиции. Хватаю женщину с дивана. Эта самая молодая, судя по рожкам. Трусь об неё уже без особого энтузиазма, устал. Она же зажигается даже очень активно. Не проходит и минуты, уже лезет целоваться в засос. Пускаю руки в разрезы боковые, веду по торчащим ягодицам к заветным трусикам. А Паулиша тем временем пускает свой юркий сильный язык в мой рот. Ещё и губами нежно прихватывает мои.

Когда ощутил, что меня за трусы тоже тянут сзади, было уже поздно! Головка упиралась в прокладку, и защита была вполне годная, но я не учёл такого рода трение. Дёрнула раза три, чертовка, и член мой изверг самопроизвольно. Я содрогнулся несколько раз от сладкой разрывной боли, пытаясь выловить устремляющееся прочь сознание. На третий спазм сумел всё же удержать контроль и притвориться, что это мышечные судороги.

Но суккубку не обманешь. Моё прерывистое дыхание било прямо ей в лицо. Девушка, будто издеваясь, продолжила ещё активнее целовать внезапно заполнившейся слюной рот и дёргать меня за трусы, вызывая дополнительные комариные покалывания.

Вот зараза, последняя всё же добилась своего! Хотя мне кажется, другие и не сильно старались.

Не найдя иного выхода, чтоб поскорее уже избавиться, пока не повторилось, полез в декольте и даже вывалил наружу грудь нахально и грубо. Ухватил за соски, и лишь тогда, она отпустила, хихикая и заправляя дойки третьего размера обратно. С наигранным укором.

Но взглянув на штанишки, разочаровалась. Всё сухо. Ха! Это Олвейс ультра, сучка.

Паулиша уселась всё же с победным видом. Возвращаюсь на подлокотник, ощущая некоторый дискомфорт в причинном месте, хреново сперма в прокладку впитывается, однако.

Суккубки переглядываются, шепчутся и хихикают. Взгляды игривые. Думают, буду смущаться, как в тот раз?

Нет, девчонки, тогда вы просто не правильно меня поняли. Улыбаюсь в ответ с вызовом. Когда — нибудь, стервы рогатые я поставлю вас всех раком и, держась за рога и хвост, отдолблю по полной программе.

— Сегодня ты проявил необычайную стойкость для юноши, это похвально, — выдаёт вдруг Шейла и поднимает бокал: — выпьем же за стойкого Кристиана, за то, чтобы из мальца в скором времени вырос воин и мужчина!

Тронула, правда.

Обхожу диван, встречая её недоумевающий взгляд, со спинки к ней наклоняюсь с непреодолимым желанием поцеловать эти сочные губы. А она отстраняется, ещё и пальцем грозит:

— Малыш, не обольщайся. Но ты ещё не настолько хорош.

Выпрямляюсь. Облом.

— Кристиан, суккубы проявляют сдержанную близость лишь в танце, и не сдержанную в постели, не стоит даже пытаться, — добавила Шейла уже серьёзно.

— Он что, действительно подумал, что может вот так? — Захихикали гадко её подруги.

— Мальчик, с таким семя недержанием даже не стоит соваться, — выпалила Паулиша и допила своё термоядерное вино.

Нравится им меня мальчиком называть после порки особенно. Давайте, давайте.

Не успел вернуться, за столом у кого — то громко заурчало в животе! В груди перехватило. Да неужели!

С другой стороны стола, будто в ответ буквально запело и зарычало. Суккубка глаза выпучила, и как рванёт через спинку дивана! Да с такой прытью воина перепрыгнула, будто у неё тяжёлых бубенцов спереди вовсе нет.

— Иллея? — Встрепенулась Шейлия.

Та в ответ прохрипела что — то сдавленное и бросилась в арку левее лестничной.

Заурчало и у Паулиши негромко. Но первым вскочил я. Скривился, и рванул, согнувшись и держась за живот прямо за Иллеей.

— Да что такое?! — Раздалось в след беспокойное.

— Живоооот! — Прокряхтел я как можно убедительней и скрылся в проёме.

Уже на подходе к дверям с кабинками раздался мощный пук, как целый взрыв. И следом выдох с облегчением, которой перерос в протяжный стон от новой волны анального удовольствия. Судя по звуку, полился понос.

Не теряя ни секунды, я вошёл в свободную кабинку. Закрыл за собой плотную дверь на засов.

Надо отметить, наши не ударили в грязь лицом, для господ приезжих обили всё свежим деревом, вырезав аккуратные дырки.

Изобразил звук пердежа ртом, заохал, будто всё хреново. Попукал ртом, сымитировав понос.

Вторая дверь хлопает. Новый взрыв попки и кряхтения. Всё, подруги, кабинок больше нет. Я сразу подумал, что три — для них слишком жирно.

Третья прибежала вскоре, дёрнулась к первой.

— Занято! — Раздалось с натугой.

Ко мне ломиться начала! Слышу через дверь в животе мощнейшее рычание.

— А здесь кто?! — Взвыла ещё одна примчавшая с позывами на острую диарею.

— Я, — ответил страдальчески.

— Оооо, — заохала жертва, убедившись, что и третья занята. — И что ж делать — то, уууу.

Слышу, крутит живот, прям рычит ожесточённо. Стоит, терпит, эти с двух сторон от меня сидят, как кукушки, поносят. Периодически булькающие пуки идут с охами.

Нет, ну после такого вся их сексуальность полностью утеряна.

Издаю пук ртом и я, продолжая прислушиваться.

Четвертая прибежала! Встала в очередь, её крутит ещё сильнее. Воет девка в голос.

— Давайте быстрее уже! Клапан еле держит! — Стонут очередники.

Дверь первая открылась вскоре, и рванула новая туда. Пахнуло так, что в горле заскребло. Фууу.

Бегут ещё!

А я являю бутылку воды и начинаю тонкой струйкой лить в дырку, изображая понос. Периодически поднимаю горлышко для большей правдоподобности.

— Всё занято?! — Раздаётся обреченный голос новой обосранки.

С другой стороны кабинета распахивается, обдавая новыми «ароматами».

— Я ещё не доделала, но вам нужнее, — говорит уступившая.

— Вместе давай, не могу уже, — сдавленно предлагает суккубка подружке, и в кабину врываются сразу две!

— На брудершафт! — Выпалила одна из них с истерическим хохотом. И произошёл сразу двойной взрыв попок. Полилось вниз жидкое — жидкое.

Ко мне долбятся!

— Кристиан, ну что ты возишься?! — Возмущается Шейла.

— Что — что! Льётся у меня ещё, — нагло вру, поливая в дырку из бутылки. — Похоже, соус салатный с подорожником. У меня от него всегда тааак. Пюююю.

— Нет, это вино! Точно вино, — раздаётся из левой кабинки, где испражняется одна.

— Но Кристиан же не пил его,