– Эйден, можешь отвезти меня в больницу? – выговорила я сквозь слезы.

Я безразлично смотрела на экран телефона, пока надпись МАМА не сменилась другой – ПРОПУЩЕННЫЙ ВЫЗОВ.

Когда-нибудь я перезвоню ей. Только не сейчас. Я слишком устала после пробежки.

– Как ты, не хочешь чего-нибудь съесть? – раздался от плиты голос Зака.

Похоже, я настолько отключилась из-за усталости, что совсем забыла про своего приятеля. В одной руке у Зака была лопаточка для помешивания, другой он придерживал костыль. Второй костыль стоял там же, где я не раз могла наблюдать его за последние две недели – у холодильника.

Всякий раз, когда я видела их, мне хотелось плакать. Не только из жалости к Заку, который умудрился поскользнуться и повредить что-то в ступне.

Его костыли служили мне постоянным напоминанием о Диане.

Эйден сразу отвез меня к ней в больницу, как только я собралась с мыслями и рассказала ему о том, что случилось. О том, как Диана отправилась поужинать со своими сослуживцами и задержалась допоздна. Как ее приятель посреди ночи заявился к ней домой и устроил настоящий допрос. Почему ее не было столько времени? Она что, изменяет ему? Потом в ход пошли кулаки. Когда он наконец убрался, Диана доковыляла до квартиры соседа и попросила отвезти ее в больницу. Там же она написала заявление в полицию.

Мы с Эйденом отвезли ее из больницы домой. Следующие два дня я практически не отходила от Дианы, которая чувствовала себя хуже некуда. Не только физически, но и морально.

Сама я страдала не меньше ее. Меня терзали гнев и чувство вины. Я же знала, что в жизни Дианы не все в порядке. Ну почему, почему я не заставила ее рассказать мне правду?

Я ничуть не удивилась, когда на второй день она сказала, что хочет уехать на время в Сан-Антонио, к родителям. Я помогла ей собрать вещи и проводила на вокзал.

Когда я вернулась на такси домой, сразу стало ясно, что друзья Эйдена уже уехали: на улице не было ни одной машины, кроме моей. Эйден ждал меня на кухне. Он обнял меня без слов, и я с облегчением прижалась к его могучей груди.

Несколько дней прошло как в тумане. Я все время корила себя за то, что не смогла помочь своей лучшей подруге. Сумей я тогда разговорить ее, и этого несчастья можно было бы избежать.

А потом наступил день, когда Эйден должен был лететь в Колорадо. Он обнял меня на прощание, нежно поцеловал, а затем повесил мне что-то на шею.

Мой друг уехал. А вместе с ним и мой щенок.

Давно уже я не чувствовала себя такой одинокой.

Прошло несколько минут, прежде чем я заметила, что Эйден оставил мне свой медальон. Тот самый, который получил когда-то от деда.

Мы остались вдвоем с Заком, который понятия не имел, как развеять мою тоску. Он только следил за тем, чтобы я вовремя ела, да пытался иногда развлечь меня разговорами.

Эйден тоже меня не забывал. Первое сообщение я получила еще из аэропорта. «Я на месте». Потом он прислал фото Лео. Песик сидел на полу машины, которую Эйден арендовал на ближайшие два месяца. За этим последовало еще одно фото: Эйден бегает по снегу у своего дома в Колорадо.

Первая неделя пролетела незаметно. В день я получала от Эйдена не меньше четырех сообщений. Два о Лео и два о чем-то еще.

«Пока я был в душе, Лео сгрыз носок моей кроссовки».

«Как там твое колено?»

Эти крохотные послания еще больше ранили мое сердце, заставляя с удвоенной силой тосковать по моим друзьям.

Но в один прекрасный день я взяла себя в руки и вернулась к привычной жизни. Как ни крути, нельзя же киснуть вечно!

Я с удвоенной яростью взялась за работу. Я вернулась к тренировкам, хотя теперь мною двигало совсем иное чувство. Я надеялась, что эти занятия помогут мне отвлечься и пережить разлуку с теми, кого я любила больше всего на свете.

Беда лишь в том, что все это время я почти не уделяла внимания Заку, а ведь он не мог не переживать за меня!

Собрав остатки сил, я выдавила из себя улыбку.

– Спасибо, но я пока не хочу есть.

Зак кивнул, хотя и без особого энтузиазма.

– Сколько ты сегодня осилила? Восемь миль?

– Да, и три из них марафонским шагом, – похвасталась я. Уж Зак-то знал, что это за пытка!

Даже странно, что после стольких дней общих тренировок мне придется бежать этот марафон одной.

Зак вздохнул, и по его виноватому лицу я поняла, что услышу в следующий момент.

– Мне жаль, Вэнни, что все так вышло. Прости меня.

Он раз за разом извинялся за то, что так неудачно поскользнулся тогда на тротуаре.

– Не переживай, все в порядке. Такое может случиться с каждым.

Вздохнув, я наклонила голову и потерла все еще мокрую от пота шею.

– Слушай, если хочешь, можешь ехать домой. Незачем сидеть здесь только из-за меня.

Я знала, что до травмы у Зака были свои планы. Сразу после марафона он собирался домой, чтобы побыть какое-то время с близкими, а потом начать тренировки со своим старым тренером. Но ситуация изменилась, а вместе с ней поменялись и планы.

Зак бросил на меня взгляд через плечо.

– Что такое?

– Я никуда не поеду, пока ты не пробежишь этот треклятый марафон, – заявил Зак.

– Но ты вовсе не обязан… если вдруг ты изменишь решение…

– Этого не будет.

Похоже, упрямство – отличительная черта жителей этого дома.

– Хочешь остаться – оставайся. Но если решишь уехать, я не буду в обиде, – продолжала настаивать я.

Зак открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент кто-то позвонил в дверь. Мы переглянулись.

– Ты заказывала пиццу?

– Нет.

Я встала и побрела к двери. Ноги все еще не желали меня слушаться. Посмотрев в глазок, я невольно отступила назад.

– Кто там? – крикнул из кухни Зак.

– Тревор.

– Кто?

– Тревор, – повторила я, не понижая голоса. – Ты что, не отвечал на его звонки?

– Как тебе сказать…

Значит, не отвечал.

– Я могу не открывать, – предложила я, и в дверь тут же загрохотали.

– Я все слышу! – проорал Тревор.

Но у меня не было желания объясняться с ним.

– Так что мне делать? – крикнула я Заку, игнорируя человека по ту сторону двери.

Зак чертыхнулся, стукнули костыли.

– Я сам открою, – сказал он, направляясь к двери.

– Уверен?

Я поверить не могла своему счастью.