носилки застревали, когда стены становились особенно кривыми. Коридор медленно уходил все ниже и ниже. Потолок теперь явно был каменным, и как будто состоял из больших монолитных глыб. Никаких захудалых прутиков с потолка больше не свисало, теперь ветки торчали из стен. Похоже, все сооружение, либо эта его часть, находилось под большим каменным пластом, а ходы под ним были вырыты в земле. Путешествие длилось всего минуты полторы. Исходя из скорости передвижения, Колямбо прикинул, что до каменной двери от силы метров сто, а то и меньше. Носилки поставили на пол коридора. Первый монах отворил новую дверь почти овальной формы. И Колямбо занесли в небольшую келью, размером четыре на три метра. В глубине кельи находился лежак, сложенный из хвойных веток, основа которого была сколочена из дерева, этакая несуразная кровать.

Позади идущий взял в руки какой-то металлический предмет. Быстрыми и плавными движениями он разрезал все веревки на теле Колямбо. И немедля ни секунды, оба черных монаха вышли из кельи и задвинули за собой дверь, клацнув чем-то с той стороны, видимо, каким-то крючком или затвором. Все это было сделано настолько молниеносно, что Колямбо не успел даже рот открыть.

– А-а-а? – протянул в недоумении он, воздев затекшую левую руку в сторону закрытой двери. – Х-м-м-м, ну ладно, в следующий раз пообщаемся.

Он аккуратно поднялся с носилок. Ноги немного побаливали, как после поезда, когда Колямбо спал, положив их выше уровня туловища. В остальном, с телом было все в порядке. Растирая запястья рук, он оглядел свое новое пристанище. Освещалась келья одной, но очень толстой свечой, стоявшей рядом с лежаком на земле. Потолок представлял из себя все тот же монолитный каменный свод, с редкими жилами и зазубринами скальной породы. Стены на ощупь оказались тоже каменными, только были обмазаны, чем-то вроде глины или земли. Пол точно был земляной, но настолько крепкий, что мало чем отличался от камня. Прямо над лежаком, под потолком Колямбо обнаружил два отверстия около пятнадцати сантиметров в диаметре. Из одного в келью поступал горячий воздух, что-то вроде отопления. В другом отверстии воздух ничем не отличался от царившего в комнате, видимо, это был воздуховод. Ладонь Колямбо спокойно входила в оба отверстия, но заталкивать ее подальше он как-то не решился. Мало ли, что там.

– Ну что ж, пять звезд ребята! – Он сам радовался тому, что его не покидает чувство юмора, даже в такой фантастической ситуации. Правда, все это было куда лучше, чем постоянная тошнота от розовых приступов, и ежедневное нахождение различных трупов. Обращались с ним вроде достаточно аккуратно. Напиток – вообще высший класс. На этой мысли Колямбо почувствовал, что ощущает дикую жажду.

– Напрягает только их безмолвие и то, куда они меня притащили, и на кой заперли. Да, и, кстати, где здесь у вас туалет? Про ванную я даже не заикаюсь.

Звуковой эффект в келье был очень занимательным. Голос Колямбо бодро отражался от каменного потолка и тут же полностью поглощался земляными стенами и полом, так что эхо пропадало как бы на полутоне.

Логически помыслив, он стал искать некое подобие туалета в противоположном от лежака конце комнаты, подозревая, что им может оказаться тоже какая-нибудь дырочка, но уже в полу. Но так ничего и не нашел.

– Вам придется все-таки на воздух меня выводить!

Он еще послонялся немного по келье, не обнаружил ничего нового и присел на лежак. Сняв с рук перчатки, а с головы – вязаную шапочку.

– Надеюсь, я не замерзну здесь.

Колямбо глянул на часы. Было пять дня. Вторник. Следовательно, хотя он сейчас не очень доверял ячейке с днями недели, по-прежнему идет тот самый день, когда он выбрался из небольшой пещеры на Трех братьях и столкнулся с трупами туристов у речки. Но его мысли были заняты другим. Получается, что за пять дней, если опять же часы не врут, он ни разу не поел, не попил, и не сходит в туалет. Провел на минусовой температуре более ста часов и хоть бы хны! Не простужен, ничего не отморозил. Очень странно. Может, все-таки часы врут, сейчас не вторник, а пятница. Может все-таки сейчас четвертый день их похода. В ночь со среды на четверг он потерялся. В четверг бродил вокруг Трех братьев, вечером на него напала кричащая в мозг тварь, и он провалился в пещеру. От удара часы сбились, и возник вторник, что случалось иногда с его командирскими. А проснулся Колямбо на следующий день, в пятницу. Сейчас пятница. Тогда еще возможно как-то объяснить его диету. Стресс, постоянные провалы памяти, обмороки. Вероятно, он даже что-то попил, просто забыл об этом. Он уже смутно помнил, что происходило в Большом логе, когда шел за старушкой.

Колямбо прервал рассуждения, так как его продолжала мучить жажда, впервые за эти дни. Причем желание пить принимало все более серьезные формы. Его горло будто жгло изнутри. Что-то подобное было, когда они в первый день шествовали к Долине сказок, и Колямбо пришлось есть снег, так как других носителей воды в округе не было.

Он подошел к каменной двери и стукнул в нее кулаком:

– Эй! Дайте пить!

Это было очень неожиданно, но, с другой стороны, тут же что-то щелкнуло. И дверь стала открываться. Колямбо отпрянул назад. В келью вошел черный монах. Кажется, новый для него, Колямбо еще не видел этого подбородка. Да, и сам монах был высокий и тощий. Он поставил на пол берестяную фляжку. Колямбо словно замораживало при виде этих странных людей. У него сразу пропадали все вопросы, которые он хотел задать. Черный монах выпрямился, тут же вышел обратно, и закрыл за собой дверь. Внешне все это выглядело очень плавно, но реально быстрота была неимоверной. Колямбо опять только успел открыть рот и поднять руку к уже запертой двери.

– В следующий раз надо сразу брать товарища за шкирку, и проводить с ним беседу. Б-р-р-р! – Колямбо встряхнул головой. – Я как будто в ступор впадаю при их виде. Что за ерунда?! Если они меня готовят к постригу в свои братья, нужно обязательно овладеть их методикой движения.

Колямбо, моделируя монаха, как бы вошел в дверь, поставил фляжку и вышел обратно. У людей в балахонах все получалось как-то изящнее, они будто скользили по земле. Или может такой эффект давала их одежда?

Колямбо взял с пола фляжку и открыл пробку. В лицо пахнуло тем самым не очень хорошим запахом, как и в прошлый раз.

– Наверное, это оно, – констатировал Колямбо. – Интересно, я опять засну? –