Он нежно провел пальцами по ее щеке.

— Маленькая моя, я могу подождать, пока ты не разберешься в себе.

— Я и так все про себя знаю, — неразборчиво пробормотала Алина. — Я очень несчастна! И я жажду тебя, — добавила она чуть тише. Как раз перед нею была его чудесная, сильная рука, и она погладила эту руку, наслаждаясь ее теплом и мощью. — Я томлюсь по тебе. — И она робко шевельнулась, чтобы прильнуть к нему еще ближе.

Усмехнувшись, Рауль положил руки ей на бедра.

— Многообещающее начало.

— Ха! — Алина заставила себя оторваться от его рук и посмотреть ему в глаза. — Половина всех знакомых тебе женщин сохнут по тебе, Рауль де Журэ, а ведь они тебя не любят.

— Только половина?

Она оттолкнула его и вскочила на ноги. Он же продолжал сидеть, развалясь, небрежно отряхивая пыль с одежды.

Это дало Алине редкую возможность посмотреть на него сверху вниз, но легче ей, увы, не стало и ни в коей мере не остудило ее томления. Быть может, лучше отослать его прочь, чтобы никогда больше не видеть, чтобы никогда…

— Если бы мы познали друг друга, — с пылающими щеками предложила она, — то я поняла бы, похоть или любовь правят нами.

Он выгнул бровь.

— В этом случае, виноградинка моя, ты была бы привязана ко мне на всю жизнь.

— Ах, ты… ты… Самоуверенный петух!

Рауль хохотал, но она продолжала допрос.

— А нам хватит желания на всю жизнь?

Рауль задумался.

— Если оно вызвано любовью, то да. Если лишь похотью — нет.

— Но как же мы разберемся, не попробовав? Может быть, мне это вовсе не понравится, будь то любовь или похоть.Ведь не всем же нравится. Тогда я и пойму, что мое место в монастыре…

Она пыталась найти обоснования своей просьбе, но правда была в том, что она просто боялась никогда не узнать его тела так, как ей хотелось. Никогда больше не увидеть его нагим. Никогда не спать вдвоем…

А лицо ее между тем стало красным, как вишня, и она знала это.

— Тебе понравится, — со спокойной уверенностью сказал Рауль. — Мой многолетний опыт чего-нибудь да стоит. Но проси не проси, Алина, я не намерен лишать тебя девственности, пока мы не обвенчаны перед господом.

На слове «проси» она вспылила.

— Так что же, ты намерен блюсти целомудрие, пока я не решу?

Вот так, совершенно нечаянно, она высказала то, что мучило ее сильней всего. Лучше потерять его на всю жизнь, чем делить с другой.

А этот несчастный так и не пообещал хранить ей верность.

Он думал.

Алина повернулась и убежала.

Когда Галеран вышел из комнаты Джеанны, чтобы начать готовиться к возвращению в дом Хьюго, Рауль, как оказалось, уже все устроил.

— Лошадей нам дадут в королевских конюшнях. А у твоего отца конь есть.

Галеран посмотрел на друга, и ему почудилось, будто тот опечален, однако времени для расспросов не было. Прежде всего ему хотелось благополучно доставить Джеанну в дом Хьюго на Корсер-стрит. Конечно, еще лучше было бы немедленно отвезти ее в Хейвуд, но люди не умеют летать, а Джеанна, пока не поправится, не может пускаться в долгий путь. Приходилось довольствоваться малым.

Поверх разрезанной одежды Джеанна надела тунику Алины. Никто не заподозрил, какую боль она терпит, когда они вышли во двор. Там Джеанна села на мула матери-настоятельницы. Один Галеран понимал, чего ей стоило это.

И восхищенно улыбнулся ее отваге.

Большой отряд легко проложил себе путь в толпе у дворца, но по улицам города, в людской каше, пришлось продвигаться куда медленнее, и до Корсер-стрит они добрались нескоро.

Хьюго и Мэри были несказанно польщены, принимая у себя могущественного Вильяма Брома. Теперь в их маленьком доме стало еще теснее. Радушным хозяевам было интересно решительно все: как король выглядит, как одет, как убраны дворцовые покои, и непременно — какие вина он пьет! Расспросам не было конца, и лишь к вечеру Галерану удалось поговорить с Раулем с глазу на глаз.

От него не укрылось, что Алина тоже держится напряженно. Неужто эти двое натворили глупостей, покуда он был занят делами Джеанны? Отчаявшись найти в доме спокойный уголок, Галеран пригласил друга прогуляться.

— Что-нибудь случилось? — спросил Галеран.

— Почему ты спрашиваешь?

— Рауль, не надо, я тебе не враг. Что произошло между тобою и Алиной?

Рауль хрипло, невесело рассмеялся.

— Решительно ничего. То-то и плохо.

Галеран прислонился к большой бочке, стоявшей перед открытыми воротами склада.

— Не мог же ты ожидать, что с Алиной удастся просто позабавиться?

Глаза Рауля мгновенно вспыхнули гневом.

— Так вот какого ты обо мне мнения?

Галеран предостерегающе поднял руку.

— Успокойся, дружище. Так чего же ты хочешь и что плохо?

Казалось, Раулю трудно подобрать нужные слова, но наконец он сказал:

— Я хочу, чтобы Алина стала моей женой. А беда в том, что она опять сказала «нет».

— Неужели? — Да, в минувшие несколько недель он был свыше головы занят собственными делами и все же не ошибся в природе искр, вспыхивавших поминутно между Раулем и Алиной. — Она не могла превратно понять то, что ты ей предложил?

— Ха! Она все поняла. Более того, наша прелестная скромница сама сделала мне нескромное предложение. Она пожелала опробовать клинок, прежде чем решится на покупку.

Галеран с трудом сдержал смешок.

— Значит, ты совсем свел ее с ума. Каких-нибудь пару недель назад она не то что предложить — подумать такого не смогла бы!

— Я свел ее с ума умышленно, полагая, что она упадет ровнехонько мне в руки, как спелая слива с ветки, но нет! Трудно иметь дело с женщинами из семьи твоей жены.

— К этому со временем привыкаешь. И потом, тебя ждет воздаяние.

Рауль, не в силах устоять на месте, расхаживал перед домом виноторговца, и прохожие опасливо сторонились статного и угрюмого рыцаря.

— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.

— Замерзнешь насмерть.

Рауль смерил друга язвительным взглядом.

— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!

— Быть может, это самое правильное.

— Опробовать снасть?

— Дать ей время.