– Я могу поговорить с ней, если хочешь. Объяснить…

– Нет. Я справлюсь, мам. Не маленький.

– Конечно, не маленький, – улыбается Амелия, глядя на меня снизу вверх. – Но для родителей дети всегда остаются детьми, сколько бы им не было лет.

– Тебе вызвать такси? Я не могу взять тебя с собой, сама понимаешь…

– Я вызову, не волнуйся. Поезжай.

Мама отходит от меня в тот момент, когда приближается Алия. Сестра вопросительно смотрит ей вслед, потом переводит на меня взгляд.

– Красивая женщина. Вы невероятно похожи. Это она, да? – спрашивает девушка, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Не понимаю о чем ты, Ал. Поехали. Нас ждет такси. Доставлю тебя домой. Уверен, что Назире уже волнуется.

В машине, сестра снова поднимает тему моей матери, но я опять ее обрываю. Не хочу, чтобы она сказала отцу, о том, что Амелия в городе. Хотя не сомневаюсь, что он уже знает… Не уверен в том, что отец до конца успокоился, не хочу подвергать ее опасности. Алия сдается и делает вид, что поверила мне, но весь ее вид говорит об обратном.

– Отец скучает по тебе, Адам, – говорит она, когда мы прощаемся в фойе гостиницы, где остановился шейх с семьей. Я скептически улыбаюсь. Она просто не знает некоторых подробностей, иначе бы не выдвигала подобные предположения.

– НЕ думаю, Алия, – качаю головой, – Но, знаешь, никогда не думал, что скажу. Год назад вообще не предполагал, что подобное случится. Но мне тоже его не хватает. Только пропасть слишком глубока, чтобы ее перепрыгнуть.

– Говоришь стихами почти. Как Али, – улыбается сестра. – Через любую пропасть можно проложить мост, было бы желание. И если бы шейх не хотел мира между вами, то мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали. Доброй ночи, брат. Я рада была увидеть тебя.

– Я тоже, Алия. Ма'а саляма[54]

– Барак Аллаху фик, Ахы[55].

Покидая отель, я выхожу в Нью-Йоркскую ночь, подсвеченную миллионами огней, мерцающую неновыми вывесками рекламных щитов. Мир небоскребов и больших денег. Город, олицетворяющий свободу и независимость. Один огромный обман. Свобода не означает счастье, являясь его полной противоположностью, и иногда от свободы нет никакого прока.

Может быть… Может быть люди не способны быть по настоящему свободными или просто нуждаются совсем в другом. На самом деле всем нам нужен кто-то, о кого мы будем зависимы и душой и телом. Кто-то, кому мы без сомнения доверим свою жизнь и сердце. Ошибка многих заключается в слепоте. Мы не задумываясь теряем тех, кто способен подарить нам пресловутую свободу внутри себя.

Я совершил немало ошибок. Больше, чем кто-либо. Но раскаянье и самобичевание не решит проблему, ничего не изменит, лишь толкая в болото отчаянья.

И, может быть, я снова ошибаюсь, собираясь сделать следующий шаг, но я не прощу себя, если не сделаю.

Брайана явно вдохновил мой поцелуй. Конечно, он ведь не догадывается, что перед ним не ангел, а лицемерка, которая жадно и страстно целуя его, представляла губы другого. В такие моменты, я так сильно хочу избавиться от наваждения, перестать представлять моего nemir abaid, забыть о его существовании, вырваться из плена… но правда в том, что где бы он ни был, какие бы километры и слова, проклятия и обещания, разницы в наших культурах нас не разделяли, я всегда – в плену Джареда.

Потому что он внутри.

Джаред не что-то внешнее, не что-то чужое, от чего можно убежать или спрятаться. Как неизлечимый шрам на обнаженной коже, который можно замаскировать, но не стереть ни одной операцией.

И сегодняшняя наша встреча еще раз напомнила мне об этом. Боль и горечь, ревность и ярость… и словно не было года без его взгляда, который без слов опускает мою душу на колени.

На этот раз от Брайана мне не отвертеться. Я поняла, что он полон решимости, когда Пикот перестал здороваться с партнерами, и подозрительно быстро повел меня к выходу. Видела, чувствовала, как он возбужден, и его настрой передался и мне.

Не знаю, встреча с Джаредом на меня так подействовала, или раззадорили горячие поцелуи Брайана, но впервые за долгое время я почувствовала острое возбуждение. Такое сильное, навязчивое, мешающее трезво мыслить.

«Шлюха» – слышу уже не голос Эдварда, а Джареда в своей голове. «Sharmootah».

И когда Брайан открывает дверь машины, и обещает отвести меня домой, я понимаю: этот вечер закончится не чаем, и даже не бокалом вина.

Я проведу эту ночь с другим мужчиной. Проснусь не с Джардом. От этой мысли у меня все нервы натягиваются, а ладошки леденеют… мне хотелось бы, так хотелось бы, знать, что Саадат сгорает от ревности, что он хочет разорвать Брайан в клочья за малейший поцелуй со мной, но нет… что я увидела? Откровенное равнодушие, брошенное мне в лицо.

Вряд ли Джаред стал сдержанным и цивилизованным, поэтому в голову мне приходит только эта голая правда: ему правда все равно.

А тогда… за один разговор с Али, его поглотила такая ревность. Я не знаю, что лучше… всей кожей ощущать одержимость Джареда или быть для него никем, очередной куклой на вечере снобов.

Конечно, то что сейчас. Как я вообще могу думать о том, что то, что тогда произошло – лучше? Это было ужасно. Железная маска рабыни, и тот зверский секс, который, кроме как насилием, не назовешь…

– Я провожу тебя, – Брайан останавливает машину на подземном паркинге, и отстегивает мой ремень безопасности. Я вздрагиваю, когда его руки скользят по тонкому шелку моего платья. Я не прошу Брайана остановиться. Не прошу, не провожать меня…желудок сводит от волнения, несмотря на то, что Брайан был моим первым парнем, и я уже знаю, каково это быть с ним.

Нервно смеюсь, надеясь, что за эти годы он изменился в лучшую сторону…потому что тот первый раз был, далеко не идеален. Хотя… у кого он бывает идеальным? Мне было так больно, что хотелось кричать во все горло.

– Ох, ты бы знал, какой это ад, – стону я, выходя из машины. Я слишком долго проходила на высоченных шпильках, которые посоветовала одеть Сэм. Это туфли-убийцы, ноги болят, словно я снова станцевала на стеклах… – Никогда больше не одену каблуки.

– Мне нравится, когда ты без них, Мэл.

– Я коротышка!

– Ты глупышка, – Брайан мягко целует меня, пока мы ждем лифт. – Твой рост тебе очень идет. Ты такая маленькая… – мое сердце сжимается, когда я смотрю в горящие от возбуждения зеленые глаза Брайана, и понимаю, что слышала и хочу слышать эти слова от Джареда.

Его маленькая девочка, и ничья другая…

Но сегодня я разорву эту связь, эту нить. Меня отпустит. Брайан – мое лекарство от болезни, я знаю это. Осталось только выпить… залпом, до дна. Заснуть и проснуться навсегда здоровой, другой, новой.