Едва Бен Али покинул Тунис, восстали и египтяне. Почти каждый их шаг освещался в Интернете, обсуждался в социальных сетях, главным образом в «Фейсбуке», что помогало собирать народ на площади Тахрир и подвело в итоге черту под длительным правлением Хосни Мубарака.

Египтяне, как и тунисцы, извлекли немалую пользу из контактов с организованным рабочим движением. Когда текстильщики из города Махалла в дельте Нила запланировали стачку на 6 апреля 2008 года, это привлекло внимание двадцатисемилетнего инженера, на тот момент безработного, Ахмеда Махера. Он решил организовать демонстрацию в Каире в поддержку стачки в Махалле. Махер использовал все каналы, которые приходили на ум: листовки, блоги, форумы. Лучше всего сработал «Фейсбук»: каждый день к акции присоединялись по три тысячи человек.

Демонстрация в Каире собрала тысячи протестующих; самого Махера арестовали, избили и даже пригрозили изнасилованием. После освобождения он и его сторонники создали движение «6 апреля» в честь стачки в Махалле и вступили в контакт с молодежным движением сербских диссидентов «Отпор!», помогавшим свергнуть Слободана Милошевича. Представитель египетских активистов слетал в Белград для обучения. Он вернулся с двумя новыми технологиями. Первая представляла собой компьютерную игру «Больше, чем сила»: она позволяла имитировать различные тактики действий против правящего режима. Второй технологией оказалась монография американского ученого Джина Шарпа «От диктатуры к демократии», где, на примере Мьянмы и диктатуры Уго Чавеса в Венесуэле, подробно описывалось, как постепенно ослаблять тоталитарный режим.

Шестого июня 2010 года полиция в Александрии забила до смерти молодого египтянина Халеда Саида – возможно, за то, что он снимал на видео, как полицейские передают друг другу наркотики. Вскоре в «Фейсбуке» появилась страница «Мы все Халед Саид», где выкладывались прижизненные фото и видео Саида, а также снимки его изувеченного трупа. Эта страница привлекла внимание почти полумиллиона человек, а также движения «6 апреля», один из членов которого связался с анонимным модератором страницы, общавшимся только через систему мгновенных сообщений «Гугл». Благодаря закаленным уличным бойцам движения «6 апреля» и инновационной массовой технологии, реализованной через «Фейсбук», диссиденты быстро и умело собрали толпы людей из разных мечетей 25 января 2011 года на площадь Тахрир.

Хотя Ваэлю Гониму, создателю страницы в «Фейсбуке» и сотруднику египетского филиала корпорации «Гугл», удалось остаться анонимным для читателей страницы и для демонстрантов, полиция его вычислила и 27 января арестовала. 7 февраля Гонима освободили, он публично признал свою роль в возникновении движения «Мы все Халед Саид», и люди бурно приветствовали его на площади Тахрир.

Власти отключили доступ в Интернет в Тунисе и Египте, равно как и во всех других странах Ближнего Востока, где назревали революции. Такая мера обычно вызывает обратную реакцию, поскольку она провоцирует гнев населения и влечет людей на улицы, заставляет отрываться от мониторов с блогами и «Фейсбуком». Когда египетское правительство «дернуло рубильник», профессор университета Северной Каролины Мохаммед эль-Навави с удивительной проницательностью предсказал дальнейшее: «Правительство совершило большую ошибку, отключив доступ в Сеть. Народ вынесет раздражение на улицы». В свое время советское правительство не смогло отвлечь население от радиоприемников, настроенных на трансляции из Западного Берлина и Вашингтона; арабским режимам тоже не удалось полностью отрезать доступ к сетевым ресурсам Катара и Лондона.

Цифровая инфраструктура «арабской весны» не может не внушать оптимизм относительно демократического будущего развивающихся стран. Истории Трента Лотта, Дюка Каннингема, католических священников-содомитов и «Викиликс», если перечислять лишь некоторые, предрекают устойчивое развитие открытых политических институтов на Западе.

Справедливо задаться вопросом, возможен ли сегодня геноцид в Руанде. Вспомним пронзительные слова оператора Ника Хьюза, случайно заснявшего несколько случаев геноцида: «Если бы было больше таких снимков!»

Сегодня все было бы иначе: в Руанде 2,4 миллиона человек (из одиннадцатимиллионного населения) имеют мобильные телефоны, их число будет только возрастать, как и число обладателей видеокамер. Двусторонний обмен данными позволяет мгновенно передавать информацию, соответственно преступлений в Африке, как и во всем остальном мире, должно стать меньше, ибо геноциду необходима секретность. Можно надеяться, что «Твиттер» также поспособствует сокращению количества подобных преступлений.

Появление в прошлом новых коммуникационных технологий внушало очевидцам неоправданный оптимизм: телеграф, вопреки ожиданиям многих, не принес мир, радио, несмотря на предсказания его сторонников, также не оправдало надежд. Как заметил американский экономист Пол Кругман:

В 1979 году все знали, что существует мальтузианский мир, а энергетический кризис – всего лишь начало глобальной борьбы за сокращающиеся ресурсы. В 1989 году все знали о борьбе за ключевые производственные секторы и не сомневались, что победителями окажутся страны с последовательной промышленной политикой, чьи компании не подвержены кратковременному давлению финансовых рынков. А в 1999 году все знают, что такое глобальная экономика, и сознают, что побеждают только те страны, которые рушат стены границ и открывают себя ветрам электронной торговли. Интересно, что будет в 2009-м?

В 2009-м и, конечно же, в 2012 году «все знают», что Интернет наделяет могуществом простых граждан, что мир избавляется от деспотов, а демократия воцарится везде и навсегда, это лишь вопрос времени. Правда, сомнительно, чтобы подобное произошло в странах с религиозными, консервативными, традиционными культурами.

«Киберпессимизм» по отношению к демократическому будущему развивающихся стран диктуется, по меньшей мере, двумя причинами. Во-первых, монархи и деспоты остаются у власти в тех странах, где армия стреляет в демонстрантов, либо там, где лидеры принуждают народ к повиновению голодом, как в Сирии и Северной Корее. Пока президент Сирии Башар аль-Асад приказывает стрелять в народ, а северокорейский вождь держит корейцев в черном теле, чтобы у них не хватало сил сопротивляться, а также пока этим лидерам оказывают поддержку союзники, такие как Россия и Китай, они по-прежнему сохранят власть. Сами по себе твиты, блоги и «Фейсбук» революций не организуют, это дело людей, которые читают новости, выходят на улицы и рискуют собственными жизнями.

Вдобавок и солдаты должны решиться и прекратить убивать своих соотечественников. Но произойдет это только благодаря совместным усилиям диссидентов, солдат и их командиров, которых реально, хотя и чудесным образом, сплотит Интернет, демонстрируя возросшую цену убийств и репрессий.

Подобное развитие событий мы наблюдали в более примитивной коммуникационной среде последних лет Советского Союза. В августе 1991 года командиры спецназа, разоблаченные латвийскими телекамерами и «вражескими голосами», не решились атаковать Бориса Ельцина и его сторонников на баррикадах у Белого дома. Двадцать лет спустя Интернет и социальные медиа сделали цену убийств и репрессий еще выше. Количество деспотов, готовых заплатить эту цену, уменьшилось, что продемонстрировала «арабская весна». Заметно убавилось число солдат и полицейских, исполняющих любые приказы деспотов. Но все же оба показателя пока не достигли нуля.