пехоты, ударив по флангам римской армии, они начали теснить противника. Но в это время под слаженным ударом легионов рухнул центр карфагенского строя, и иберийская пехота обратилась в повальное бегство. Видя отступление испанцев, нумидийские и мавританские наездники развернули коней и поспешили покинуть поле сражения, уводя за собой и боевых слонов.

Казалось, всё кончено, но Гасдрубал не растерялся. Ливийцы справа, а карфагеняне слева зажали римский строй и вынудили легионеров сражаться на две стороны, стоя спиной к спине. Если бы половина пунийской армии не разбежалась по окрестностям, то для римлян всё было бы кончено. Но Сципионы уверенно руководили войсками, а вскоре стало сказываться и численное превосходство легионеров. Карфагенская армия, оставшись без прикрытия конницы, подверглась атакам римских всадников с флангов и в итоге была разгромлена. Гасдрубал до конца пытался изменить ситуацию на поле боя, но, увидев, как его люди, бросая щиты, мечи и копья, побежали под вражеским натиском, хлестнул коня и в окружении горстки телохранителей скрылся с места сражения. В упоении от победы, римляне пошли на штурм вражеского лагеря и без труда им овладели. Добыча была захвачена большая, но куда весомее оказались стратегические последствия этой битвы.

* * *

Подведем итоги. Это сражение имело огромное значение для дальнейшего хода войны, поскольку не только сорвалось вторжение Гасдрубала в Италию, но и все испанские владения карфагенян оказались под угрозой. Иберийские племена наглядно увидели, на чьей стороне сила, и окончательно сделали выбор в пользу Рима. На все эти аспекты противостояния обратил внимание Тит Ливий: «Если среди испанцев и были какие-то колебания, то победа соединила Испанию с Римом. Гасдрубалу нечего было и думать о походе в Италию; небезопасно было и оставаться в Испании. Когда это из писем Сципионов стало известно в Риме, то все обрадовались не столько победе, сколько тому, что Гасдрубал не сможет прийти в Италию» (XXIII, 29). Особенно писатель подчеркивает тот факт, армия Гасдрубала так и не появилась на Апеннинском полуострове. Карфагенский командующий решил рискнуть генеральным сражением, поставив на карту не только судьбу похода в Италию, но и всей Испании. И проиграл. Зато Публий и Гней Сципионы сделали то, что не сумеет сделать их сын и племянник – сорвали вторжение пунийской армии в Италию. При текущем положении дел это дорогого стоило.

Обратим внимание на некоторые моменты сражения. Тит Ливий подчеркивает, что силы противоборствующих армий были равны по численности, но боевой дух римлян был выше: «на обеих сторонах надежды полководцев были почти одинаковы: войска ни численностью, ни составом своим не уступали одно другому, но настроение у воинов было очень разное. Предводители римлян, хотя и сражавшихся вдали от отечества, легко убедили своих, что сражаются они за Италию и за Рим: солдаты, понимая, что их возвращение домой зависит от исхода битвы, твердо решили победить или умереть. В другом войске такой решимости не было: большинство в нем были испанцы, которые предпочитали поражение в Испании победе, после которой их поволокут в Италию» (XXIII, 29). Именно поэтому, по мнению историка, иберийские пехотинцы оставили свои позиции в центре и обратились в бегство, что и стало причиной поражения Гасдрубала. Но такой подход будет слишком упрощенным, всё было гораздо сложнее, чем хотелось бы видеть Ливию.

Обратим внимание на то, где именно рухнула боевая линия карфагенян во время битвы – в центре. А теперь вспомним битву при Треббии, где легионы прорвали позиции пунийцев опять-таки в центре. В битве при Тразименском озере легионеры в лобовой атаке вновь сумели прорубиться сквозь ряды пехоты Ганнибала. И в том и в другом случае испанцы занимали позиции в центре карфагенской армии и каждый раз уступали римлянам в открытом бою. И только в битве при Каннах Ганнибал сумел решить эту проблему, изменив боевой порядок и выдвинув иберийскую пехоту вперед перед линией фронта. Однако к такому решению полководец пришел благодаря методу проб и ошибок. Но Гасдрубал всего этого не знал! Если бы карфагенская пехота и ливийские копейщики быстро опрокинули римлян на флангах – а всё к этому шло («Римлян теснили с одной стороны пунийцы, с другой – африканцы» Liv. XXIII, 29), то исход сражения был бы другим. Но ливийцы и карфагеняне замешкались, и в итоге это промедление обернулось катастрофой.

Но Гасдрубал допустил ещё одну ошибку. Он промедлил с кавалерийской атакой, и вместо того, чтобы ударить конницей и слонами по вражеским всадникам, выжидал неизвестно чего. И дождался: «Конница и вовсе не вступала в битву: когда мавры и нумидийцы увидели, что середина строя не выдерживает натиска, они побежали, оставив фланги неприкрытыми и угоняя с собою слонов» (Liv. XXIII, 29). В битве при Каннах его брат начнет битву массированными кавалерийскими атаками и в итоге выиграет сражение. Главное преимущество карфагенской армии над римскими легионами заключалось во взаимодействии всех родов войск, а Гасдрубал всё свёл к банальному лобовому столкновению пехоты. За что и поплатился.

Исходя из своей трактовки хода сражения, Ливий делает довольно забавный вывод: «Людей было убито множество; если бы испанцы, едва вступив в сражение, не кинулись врассыпную, то мало кто уцелел бы из всего войска» (Liv. XXIII, 29). Но более правильным будет сказать, что если бы испанцы удержали фронт, то именно у римлян были все шансы потерпеть поражение.

Информацию о потерях карфагенской армии нам дает Евтропий: «Между тем в Тарраконской Испании, где остался брат Ганнибала Гасдрубал с большим войском, чтобы всю её подчинить африканцам, два Сципиона, римские полководцы, одержали над ним победу. В битве Гасдрубал потерял 35 тысяч человек, из которых было захвачено 10 тысяч, а убито 25 тысяч» (III, 11). На основании этих цифр можно сделать вывод о том, что армия Гащдрубала была полностью уничтожена.

* * *

К чести карфагенского правительства, оно своевременно оценило опасность, угрожающую Испании после разгрома Гасдрубала: «Из Карфагена ему отправили в качестве пополнения 12 тысяч пехоты, 4 тысячи конницы и 20 слонов» (Eutrop. III, 11). Вообще, рассуждения о том, что власти Карфагена не отказывали в помощи Ганнибалу и занимались откровенным саботажем, являются лживыми и надуманными. Факты свидетельствуют о том, что в правительстве внимательно следили за положением на фронтах и старались оперативно на них реагировать: «Магон, брат Ганнибала, собирался переправить в Италию двенадцать тысяч пехотинцев, полторы тысячи всадников, двадцать слонов и тысячу талантов серебра под охраной шестидесяти военных судов, когда в Карфаген пришло известие: в Испании плохо – почти все народы этой провинции отпали к Риму. Были люди, желавшие, чтобы Магон бросил думать об Италии и повернул в Испанию, когда блеснула внезапная