Алджи не разозлился, не прогнал меня вон, не принялся кричать. Более того, его лицо перестало напоминать ничего не выражающую маску. Правда, я большей частью продолжала глядеть на собственную обувь, но когда Алджи, не разворачиваясь, отступил на пару шагов, все-таки ненадолго подняла глаза. Алджи смотрел на меня изучающе, будто увидел перед собой объект для исследований.

— Значит, вытрясти как можно больше? — неспешно повторил он. — Ты сядь.

Я послушно опустилась на диван, несколько сбитая с толку такой неожиданной, с учетом обстоятельств, заботой. Алджи взял стул и сел напротив, да так, что его колени почти касались моих.

— И как, много вытрясла? — поинтересовался он, не скрывая иронии. — Бриллианты, собственную карету, загородный дом?

Я молчала, не поднимая глаз. Возражать, напомнив про приемник, было бы довольно смешно.

— Любопытно, — продолжил Алджи, обращаясь вроде бы как и не ко мне, а так, разговаривая сам с собой. — Допустим, все это время тобой руководили исключительно корыстные мотивы. Почему же тогда Иртални утверждает, будто ты была согласна выйти за меня замуж, даже если я лишусь состояния, положения в обществе и королевского расположения?

Такое заявление заставило меня реагировать более живо. Судорожно сглотнув, я выпучила глаза, вскинула голову и, встретив внимательный взгляд Алджи, фыркнула:

— Вот ведь болтун!

— Иртални? — переспросил Алджи, усмехнувшись. — Не сказал бы. Хотя ему было бы интересно услышать о себе такое мнение.

— Можешь от меня ему передать, — огрызнулась я.

— Не буду. Что бы ты ни думала на этот счет об Иртални, я болтуном точно не являюсь. Тиана! — позвал он, поскольку я снова старательно смотрела в сторону. Я попыталась не реагировать, но он мягко положил ладонь на мою покоившуюся на коленях руку, и проигнорировать этот жест я уже не смогла. — Что произошло? Пока мы находились в участке, все было нормально. Твое отношение ко мне еще не было корыстным, и расставаться ты тоже не собиралась. Что случилось с тех пор? Тебе заморочил голову Веллореск? Если да, то я сейчас смотаюсь в «Шахматную доску» и принесу тебе его голову, чтобы ты могла поморочить ее в ответ.

Я представила себе эту картинку и содрогнулась.

— Не надо. — Настал мой черед накрыть ладонью его руку. — Дункан здесь вообще ни при чем. Я встретила его, уже когда пришла в «Доску», совершенно случайно. А он увидел, что я в плохом настроении и предложил меня угостить, всего-то навсего. Ты зря так на него накричал.

— Кто же, в таком случае, испортил тебе настроение? — продолжал расспрашивать Алджи.

Ни тени раскаяния я в его глазах не заметила.

— Очень хочешь это знать? — с вызовом спросила я, вздернув подбородок. — Ладно, пожалуйста. Твой отец.

Наверное, мне не следовало в этом признаваться. Наверное, я поступила мелочно и совершенно не в интересах Алджи. Но у меня не было ни грамма желания врать. Тем более что получалось это в любом случае из рук вон плохо.

— Ах вот оно что, — медленно протянул Алджи. Поднялся с кресла, сделал пару шагов по комнате, потом резко развернулся и, сощурившись, констатировал: — Стало быть, любящий отец решил позаботиться о судьбе сыночка и ради этого не побрезговал даже отправиться в такую глушь, как Тель-Рей. — Яд, фигурально выражаясь, прямо капал у него с языка. — И что же он тебе сказал?

— Честно говоря, мне бы не хотелось все это повторять, — поморщилась я.

— Ну, часть, насколько я понимаю, ты уже повторила, — возразил Алджи, намекая на заявление о моих корыстных интересах.

По его лицу я хорошо поняла: не отвяжется, пока не получит ответ на свой вопрос.

— Сказал, что тесное общение со мной не в твоих интересах, — отозвалась я, снова глядя в сторону. С одной стороны, повторять неприятный разговор было предсказуемо неприятно. С другой, рассказ приносил и чувство облегчения. Держать такие вещи в себе нелегко, даже когда считаешь это морально оправданным. — Что они с твоей матерью категорически против нашего брака — это он заговорил про брак, не я, — и в случае оного разорвут с тобой всякие отношения. Что примерно так же поступит и король: сделает все, чтобы этот брак не допустить, а если ты пойдешь против его воли, здорово тебя накажет.

Я замолчала и наконец подняла глаза. И поразилась увиденному. Я Думала, что Алджи сердился, когда обнаружил меня в таверне в обществе Дункана? Нет, то вообще была ерунда. Рассердился он сейчас. Глаза сверкали гневом, и, пожалуй, это даже не метафора. Поскольку в какой-то момент на спинке кресла, рядом с которым стоял сейчас Алджи, вспыхнуло белое пламя. Линия огня быстро распространилась, протянувшись по всей длине спинки. Я испуганно вскочила, прикидывая, где поскорее добыть воду. Найдется ли в гостиной графин или лучше сразу бежать в ванную? А если в ванную, то где взять сосуд, в который воду можно будет набрать?

Однако Алджи вовремя разгадал мои намерения, поморщился, качнул головой и небрежно пошевелил рукой. Пламя исчезло, будто его и не было. Кресло — в идеальном состоянии и никакого запаха гари.

— Мелочи, я умею контролировать такие вещи, — успокоил меня он. — Белый огонь опасен только в случае, если этого хочет тот, кто его создал. Садись.

Я опустилась на диван, с которого только что вскочила. Сердце еще колотилось, не успев возвратиться к привычному ритму, но, пожалуй, в произошедшем даже было нечто позитивное. Эдакая разрядка, или встряска, парадоксальным образом пошедшая моим нервам на пользу.

А вот Алджи, напротив, успокаиваться не собирался. Усадив меня, он снова принялся мерить шагами комнату.

— Отлично! — воскликнул он наконец с прежним ядом в интонации и гневом в глазах. — Очень в духе моего отца. Все сделать по-своему, ни с кем не посоветовавшись и даже никого не поставив в известность. Заявиться к тебе, надавить и постараться добиться своего, воспользовавшись твоим незнанием ситуации. А он случайно не сообщил тебе по ходу разговора — так, между делом, — что бросил мою мать, когда мне не было и двух лет, что все это время жил собственной, несомненно приятной жизнью, в которой ни мне, ни моей матери не было места, и за тридцать лет появлялся лишь в тех редких случаях, когда ему было что-нибудь нужно? И после этого ему хватает наглости, не ставя меня в известность, явиться к моей девушке и диктовать ей условия, к тому же еще и действуя якобы от лица моей матери! Кстати, как он вообще попал к тебе в дом? Ты его пустила?

— Нет, — вздохнула я, — когда я пришла, то обнаружила незапертую дверь. Он ждал меня внутри.

— Еще лучше, — проворчал Алджи. — Незаконное проникновение в чужое жилище. Упрятать его, что ли, в тюрьму недели на две?

Последнее он явно сказал несерьезно, поэтому я не стала спорить и доказывать очевидное: аристократа такого уровня никогда и на сутки не посадят за мелкое нарушение, в результате которого пострадал простой человек вроде меня.

— Полагаю, лорд Уилфорт счел… — начала было я, но глаза Алджи сверкнули настолько гневно, что я снова побоялась за стоявшую в комнате мебель.