– Они снабдят вас теплой шинелью. В Нуристане наступила настоящая зима. Туда она приходит раньше.

Жан-Пьер вышел вслед за ординарцем. Они пошли по бетонному покрытию аэродрома. Два вертолета уже находились в полной готовности с вращающимися лопастями винтов: лупоглазый «Ми-24» с ракетами в коротких подкрылках и значительно более массивный «Ми-8», у которого вдоль фюзеляжа протянулся ряд иллюминаторов. Сначала Жан-Пьер не понял, зачем нужен второй вертолет, но скоро сообразил, что на нем собирался вернуться крупный поисковый отряд. Они уже приблизились к летательным аппаратам, когда их догнал солдат и вручил Жан-Пьеру типичную шинель, часть зимнего обмундирования советского офицера. Перебросив ее через руку, он взошел на борт «Ми-24».

Взлетели они немедленно. Жан-Пьер пребывал в состоянии лихорадочного предвкушения. Он сидел на скамье пассажирского отсека вместе с шестью солдатами. Вертолет взял курс на северо-восток.

Как только база скрылась из виду, пилот подозвал Жан-Пьера к себе. Тот подошел и поднялся на ступеньку, чтобы легче было общаться с пилотом.

– Я буду ваш переводчик, – сказал пилот на не слишком хорошем французском.

– Спасибо. Вы знаете, куда мы направляемся?

– Так точно, сэр. Я имею точные координаты. Кроме того, я поддерживать связь с командиром отряда по рации.

– Отлично.

Жан-Пьера поразило бросавшееся в глаза почтительное отношение к себе. Казалось, ему оказывали особый почет, поскольку он был близко связан с полковником КГБ. Вернувшись на свое место, он принялся гадать, как отреагирует Джейн на его неожиданное появление. Испытает облегчение? Возмутится? Или же утомление подавит в ней всякие эмоции? Эллис, разумеется, переживет не лучшие минуты, исполнившись злости, страдая от унижения. А как поведу себя я? – задумался Жан-Пьер. Мне бы и хотелось заставить их мучиться, но следует держать себя с чувством собственного достоинства. Что я им скажу?

Он попытался вообразить себе предстоящую сцену. Эллиса и Джейн будут держать во дворе местной мечети или же усадят на голый земляной пол жалкой хижины. Вероятно, их даже свяжут. Вокруг расположится охрана, вооруженная автоматами. Пленникам придется несладко. Холод, голод, отчаяние. Жан-Пьер войдет уверенным шагом в русской офицерской шинели с видом властным и непреклонным, сопровождаемый лебезящими перед ним подчиненными. Он смерит беглецов долгим пристальным взглядом и скажет…

Так все-таки что же он скажет?

«Вот мы и встретились снова»? Это прозвучит излишне мелодраматично. «Неужели вы могли допустить мысль, что вам удастся сбежать от нас»? Слишком высокомерная риторика. «У вас не было ни шанса»? Уже лучше, но несколько враждебно.

Температура за бортом стремительно падала по мере того, как они пролетали над все более высокими горными вершинами. Жан-Пьер облачился в шинель, встал перед открытой дверью и стал смотреть вниз. Вскоре под ними открылась обширная долина, похожая на долину Пяти Львов, в центре которой тоже протекала река, несшая свои воды в тени скал по обоим берегам. На пиках и хребтах чуть дальше в стороне лежал снег, но в самой долине он пока не выпал.

Он снова перешел в переднюю часть вертолета и спросил у пилота:

– Где мы сейчас находимся?

– Это назваться долина Сакардара, – последовал ответ. – Но когда окажемся дальше к северу, название станет другое. Долина Нуристан. Вдоль нее мы попадем прямо в Атати.

– Сколько нам еще осталось лететь?

– Двадцать минут.

Это представлялось целой вечностью. С трудом сдерживая нетерпение, Жан-Пьер опять сел на скамью рядом с солдатами. Они оставались почти совершенно неподвижными, не общаясь между собой, но исподволь наблюдали за иностранцем. Возникало ощущение, что его побаиваются. Наверняка они и его причисляли к офицерам КГБ.

Так ведь я и служу в КГБ, внезапно осознал он.

Интересно, о чем обычные рядовые могли сейчас думать? О самом банальном, должно быть. О девушках или женах, оставленных на родине. А их родина, их дом скоро станут и его домом тоже. Ему выделят апартаменты в Москве. Он мог только строить предположения, удастся ли ему теперь вновь наладить счастливую семейную жизнь с Джейн. Ему бы хотелось устроить их с Шанталь в комфортабельной и просторной квартире, пока он сам, подобно всем людям его профессии, продолжит борьбу за правое дело в зарубежных государствах, всякий раз мечтая об отпуске, чтобы навестить семью, переспать с женой и отметить, насколько за время его отсутствия выросла Шанталь. Я предал Джейн, но ведь и она предала меня, думал он. У нас обоих есть повод простить друг друга. Хотя бы ради будущего нашей дочери.

Но что могло случиться с Шанталь?

Очень скоро он все выяснит. Вертолет начал плавно снижаться. Они прибыли на место. Жан-Пьер поднялся, чтобы снова выглянуть в проем двери. Они спускались на луг, там, где в основную реку вливался более узкий приток. Кишлак показался ему привлекательным с виду: всего несколько десятков домов, разместившихся на склоне холма и почти нависавших друг над другом, что отличало многие населенные пункты Нуристана. Жан-Пьер вспомнил, как еще в Париже разглядывал снимки таких кишлаков в книгах и фотоальбомах, которые в основном были посвящены пейзажам предгорий Гималаев.

Колеса вертолета коснулись твердой почвы. У противоположной стороны луга сразу же показалась из стоявшего там приземистого деревянного дома группа русских солдат – поисковая группа. Жан-Пьер выбрался первым и с нетерпением стал дожидаться пилота, своего переводчика. Тот наконец завершил свои манипуляции внутри машины и тоже спрыгнул в траву.

– Пойдемте скорее! – воскликнул Жан-Пьер и направился поперек луга.

Он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег. Эллис и Джейн находились, быть может, в том самом доме, откуда вышли члены поискового отряда, и он двигался туда быстрыми шагами. В нем снова начал вскипать гнев: долго сдерживаемая внутри ярость так и рвалась теперь наружу. К дьяволу чувство собственного достоинства, говорил себе он. Я выскажу этой презренной парочке все, что на самом деле о них думаю.

Когда он сблизился с отрядом, командир начал что-то говорить по-русски. Не обращая на его слова никакого внимания, Жан-Пьер повернулся к пилоту и распорядился:

– Спросите у него, где они.

Пилот задал вопрос, и офицер действительно указал на деревянный дом вблизи. Ничего больше не желая слышать, Жан-Пьер обогнул группу солдат и рванулся к дому.

Злость буквально бурлила в нем, когда он ворвался в эту простую, грубо срубленную деревянную хижину. Еще несколько военнослужащих из поискового отряда расположились перед входом в главную комнату. Они лишь бегло взглянули на него и расступились, давая пройти.

В углу сидели двое привязанных к скамье людей.

Жан-Пьер в шоке уставился на них. У него отвисла челюсть, кровь отлила от лица. Он увидел перед собой сначала анемичного вида юношу лет восемнадцати или девятнадцати с длинными грязными патлами и с усами, кончики которых свисали по обе стороны рта. Рядом сидела грудастая блондинка, девушка примерно того же возраста с цветами, вплетенными в волосы. Паренек с облегчением посмотрел на Жан-Пьера и сказал по-английски: