– Ничего не понимаю, – пробормотала Мудрослава. – И… какая она?

– В том и дело, что… такое чувство, престранное… она такая… описать сложно. Не лицо – маска. А почему? Была бы маска, душа бы увидела и то, что под нею. Вот руки у нее красивые, белые такие. Ухоженные. Стало быть из благородных. Пальцы тонкие. Только шрам портит.

– Шрам? – встрепенулась рыжая. – Какой?

– Тоже интересный. На запястье начинается, а потом идет вверх, по тыльной стороне ладони, – Летиция прочертила пальцем, и лишь потом вспомнила, что на себе показывать чужие шрамы – дурная примета. – И загибается так. Он беленький, тонкий, будто…

– Паутинка?

– Именно.

– Яр… Яра! – рявкнула Мудрослава, отчего рыжая подскочила. Вот ведь, нельзя же так с сестрицей, пусть даже бестолковою.

– У неё такой был.

– У кого? – Летиция на всякий случай отобрала жестянку с остатками леденцов. А то этак, прыгая, вовсе недолго рассыпать.

Между прочим, она бы и вовсе поела бы охотно.

– У ведьмы… но она ведь… она ведь помогла мне! Она морок сняла!

– Сама навесила, сама и сняла, – фыркнула Мудрослава.

– Объясните?

– Да чтоб мы сами понимали.

– Ты ей…

– Нет, ничего не говорил, только… подозреваю, что если так, она сама… и знаешь, это ведь её идея.

– В смысле?

– Она сказала, что нельзя оставлять тебя без присмотра. Что… Старомысл, он воспользуется ситуацией. И ты не устоишь. А надо уберечь. Упредить. И… и стало быть, знает. Не может, не знать.

– А Старомысл?

– Думаю, давно уже нет вашего Старомысла, – заметила Летиция. И по тому, как эти двое переглянулись, поняла, что правду сказала.

– Возможно… но… зачем?

– Поймаем – спросим, – отозвалась рыжая, сползая с подоконника. – Ну? Кто со мной?

– Яра…

– Да угомонись. Надо этого найти… Повелителя. И рассказать… обо всем, – последнее она сказала с тяжким вздохом. И следом вздохнула Мудрослава Виросская, тоже сползла с подоконника, поглядела как-то виновато и сказала:

– Извини.

И Летиция встала. Не то, чтобы она покойников боится, нет, совершенно. Но оставаться одной не хотелось категорически.

Да и не разумно это, если ведьма в округе бродит.

А ведь…

Ведьма.

Старая.

Очень старая.

– Она врет, – Летиции удалось поймать нужную мысль. – Она выглядит молодой. Очень. И красивой. Но на самом деле она старая… очень и очень старая…

– Ты не представляешь, насколько, – сказали из-за двери.

А потом та открылась.

И Летиция с тоской поглядела на жестянку с карамельками. Как-то не казались они сколь бы то ни было серьезным оружием. Против ведьмы иное надо. Мощи там святых и…

И мощи не помогут.

Она вошла осторожно, бочком, придерживая юбки, которые были пышны по последней ладхемской моде. Её невысокий парик был припудрен и украшен шелковыми бабочками. Белоснежное лицо походило на маску, и черная мушка над губой лишь усиливало сходство.

– Вы… – Летиция почти не удивилась. Она давно подозревала, что именно эта матушкина подруга ведьма не только по характеру. Правда, тут же спохватилась. Одна ведьма в двух местах одновременно существовать не способна.

А почтенная вдова давно уже при дворе.

Еще до рождения Летиции место получила. И место, и мужа… муж давно уже отошел в мир иной, а место вот осталось.

– Что с настоящею стало? – поинтересовалась она, подумав, что матушка огорчится. Впрочем, одним поводом больше, одним меньше.

– Думаю, давно уже того… сожрала, – рыжая дернула плечом.

– Какие выражения, ваше величество, – с насмешкою сказала ведьма. И поглядела на Летицию. – У тебя помада размазалась. Вот, взгляни.

И зеркальце протянула.

Только от этого зеркальца Летиция отступила подальше. Не такая уж она дура, чтобы в ведьмины зеркала глядеться.

– Кто ты? – потребовала ответа Мудрослава. – И… что тебе надо?

– Ведьма, – Летиция все же взглянула.

И прищурилась.

Обличье ведьмы поплыло. Будто… будто и вправду маска, только иного нематериального свойства.

– Она… старая… очень. Притворяется молодой, но на самом деле ей даже не сто…

– Почти триста, – сказала ведьма, скидывая украденный облик.

И обернулась девицей.

Красивой.

Летиция даже ощутила укол ревности. Не бывает, чтобы вот так… в триста лет… матушке уже за сорок и у неё морщины. А у этой лицо гладкое, белое. Черты изящные, только… только неживое оно, это лицо. И глаза мертвые.

Нехорошие глаза.

Смотрит с прищуром. С насмешкою.

– Знаешь, а потому-то твой брак и допустили, – произнесла Яра. – Ну, она-то могла прикинуться мужиком. Но прикинуться – одно, стать – другое… и я знаю тебя.

– Как не знать, государь милостивый, – ведьма издевательски поклонилась. – Когда я вас спасла.

– Спасла… Древояр женился. Еще когда. И жену свою прятал… один лишь раз на пиру она была. И я узнал. Все думал, где же я руки эти видел, такие белые, такие… ни у кого больше таких не было.

А и вправду хороши. Узкие ладони, тонкие пальцы. Вот самой Летиции руки от матушки достались, все же не хватает им толики изысканности.

– Только шрама не было. Был бы шрам, я бы сразу понял.

Она подняла ладонь.

И поглядела.

– Догадливый мальчик.

– Зато понятно, как она к Древояру… он хотя бы жив?

– Вряд ли. Слишком мало в нем осталось. Хотя силен был… и долго упрямился. Но любое упрямство перебороть можно.

– А… Старомысл?

– Мой сродственник, но бестолковый… я ему одно говорю, а он возомнил себя самым умным. Но тоже сильный. Пригодилось. Сильный ведьмак хорошо питает, – ведьма облизала губы. – Если бы вы знали, до чего обмельчали люди за последнюю сотню лет.

– Ты убила старуху, – встрепенулась Летиция. – Я вспомнила! Я еще удивилась… такая красивая женщина и убийца!

– Что ты вообще знаешь о женщинах, девочка, – ведьма покачала головой.

– Помогите! – пискнула Мудрослава. – Что? Тут же легионеры… и вообще место это. Помогут.

– Нет, – улыбка ведьмы стала шире. – Не помогут.

– Но…

– Помогите! – вот Летиция кричать умела. Даром что ли голос развивала на уроках вокалу. Правда, стоит признать, что голос у нее был изначально, в отличие от слуха.