Она двигалась, словно перетекая из одной позы в другую. И вот уже она рядом. Тонкая рука тянется. Пальцы гладят щеку Артана.

– Какой красивый мальчик… я тоже красивая?

– Очень, – не солгал Артан.

Вспомнилось вдруг… старая библиотека. И таз. Кровь. Свечи. Шепот… заклятье, что подсунула ему, бестолковому, книга.

– Ты мог бы полюбить меня.

– Пожалуй, – согласился Артан, вглядываясь в лицо, совершенное каждой чертой своей. – А ты? Ты могла бы полюбить меня?

– Пожалуй, – она засмеялась в ответ.

Ложь.

– Если ты сделаешь меня Императрицей. А ты ведь можешь…

– Могу. Наверное, – меч слегка нагрелся в руке, и вряд ли причиной тому собственное Артана тепло. Этот меч дрожал и желал…

– Чудесно… – она сама потянулась к губам, желая запечатлеть поцелуй. – Мы будем править вместе… мы будем чудесной парой… мы…

Меч сделал полоборота, и голова девицы покатилась по плитам пола. Она катилась и катилась, пока не остановилась, упершись в стену.

Крови не было.

Тело осело на пол и рассыпалось белым жирным пеплом.

– Надо же, – сказал Артан, поскольку тишина сделалась совершенно невыносимой. – Какая старая опытная ведьма…

Голова тоже почти истаяла, оставив желтоватый череп.

Артан же поднял лютню, покрутил в руках и, тронув струну, поморщился. Звук вышел злым, нервным. И…

И старый меч перерубил лютню тоже.

Артан подумал и согласился.

Меч, он опытный. Он лучше знает, что делать. И когда лежавший на полу человек пошевелился, Артан понял, что был прав.

Когда же человек заговорил…

– Сома тебе… – посоветовал ему Артан. – Куда-нибудь.

Как случаются катастрофы?

Незаметно.

Это я точно знала. Спускаешься вот в глубины подвальные. С благой целью открытия тайн. Задерживаешься там ненадолго. Почти устраиваешь личную жизнь, ибо было ли то влиянием демонической крови или же собственническими чувствами меня-прошлой, но я поняла, что не собираюсь уступать Ричарда. В общем… не суть важно.

Главное, что возвращаешься, новым знанием отягощенный, а тут…

Тут катастрофа.

Как еще назвать ситуацию, когда пропали все невесты.

– Я требую объяснений, – не слишком бодро произнес ладхемский посол и поморщился. Голова у него болела. И не только у него.

– Госпожа Мудрослава исчезла, – скрипучим голосом заговорил вироссец. – И не только она.

Люди загомонили, и с каждой минутой голоса их становились громче.

– Тихо, – рявкнул Командор так, что и у меня коленки подкосились. Потому и оперлась на руку Ричарда, ну, и еще как-то спокойнее, что ли.

– Моя сестра… – заговорил степняк, нервно сжимая плетку. – Нам было обещано, что девушкам не причинят вреда. Но… где она?

И не только она.

Раз, два, три, четыре и пять… пять невест, а осталась одна я несчастная. И прямо-таки шкурой ощущаю всеобщее неодобрение.

И внимание.

Пристальное-пристальное. Так смотрят, когда прикидывают, как бы половчее шкуру содрать. А я… она у меня одна. И несдирабельная.

– Я сожалею, – тихо произнес Ричард. – Что все произошло именно так. И клянусь… силой своей, жизнью своей, именем своим и первозданной Тьмой, что не причастен к случившемуся.

На его ладони появился клубок тьмы.

И люди отступили.

Все равно не верят. Даже если он собственное сердце вытащит, клянясь, что не причастен. Все одно не поверят. И хмурятся. И тянутся к оружию. Сдерживает их…

Не знаю.

Остатки разума? Или страх? Что бы это ни было, надолго не хватит. А если кто-то решит напасть, если… легионеры здесь же. Стоят у стен. Наблюдают за гостями. Они придут на помощь своему Повелителю, но но это будет означать конец всему.

– Что это было за создание, – нарушил тишину Светозарный. – То, которое я убил? Прекрасная дева, а на проверку… сперва я решил, что это ведьма. Но теперь вижу, что ошибся.

Его передернуло.

Останки существа принесли сюда же. Уродливое. Тонкое тело с какой-то чрезмерно раздутой грудной клеткой и непропорционально маленьким тазом. Длинные руки. Короткие ноги. И голова. Самое странное, что походила она скорее на голову огромной птицы, чем на человеческую.

– Полагаю, что сайрин, – Ричард убрал тьму с ладони. – Правда, очень старый… и они обычно в горах обитают.

Люди оглянулись на горы, что виднелись где-то там, в предрассветной туманной дымке. А я подавила зевок и угрызения совести. Принцессы пропали, а мне спать хочется. С другой стороны, я ведь не виновата, что они пропали. И ночь выдалась долгой.

Очень, очень долгой.

– Их создали еще в Империи. Развлечения ради. И… потом, наверное, они одичали. И вот… – Ричард замялся. – Информации немного, но сайрины могли менять облик. Они чувствовали людей, и выбирали то, что те хотели видеть. Правда, я думал, что их уже не осталось. Ошибся.

– В чем еще ты ошибся? – невежливо перебил островитянин. – И где девушки?

Где, где… я прикусила губу.

А Ричард вздохнул. Оперся на меч. И сказал:

– Полагаю, нам есть, кого спросить об этом.

Это была плохая идея.

Очень-очень и очень плохая идея.

Но я промолчала, потомуу что других идей, хороших, не было. Вот совсем. Я заглянула в покои ладхемок, застав рыдающих фрейлин, испуганных служанок и тихих, пытающихся быть незаметными слуг.

– Демоница! – завизжала уже знакомая мне дамочка, которая до моего появления тихо возлежала на кушетке и, судя по виду, планировала или помирать, или что-то вроде. Но увидев меня, дамочка передумала и швырнула чем-то… каким-то святым. – Это она! Она пришла пожрать нас всех! Помолимся…

Я поспешно убралась.

Ну их…

В дверь же с той стороны что-то ударило, весьма увесистое. Может, особо святой сапог или обыкновенная ваза. Проверять не хотелось.

Виросски тоже рыдали, но как-то так, сдержанно, лишь периодически подвывая, причем отчего-то хором.

В покоях степнячки царило запустение.

И только на смятой постели тихо увядала роза.

Островитяне и вовсе не пустили меня. Говорить ничего не стали, но седовласый мужик с секирой, вставший перед дверью, ясно намекал, что мне тут не рады.