Вдруг Драгослав учуял холод и остановился: впереди в расписных сенях клубилась Тьма, которую видел только он.

– Они вновь отправили людей в Степной Дол, – шелестела Тьма, сгорбившись, – и мы вновь их остановили, – соглядатай чёрным туманом подлетел ближе. – Тьма стала крепка, и в Неявь уже можно открыть врата. Враги в одном месте собрались.

Драгослав кивнул, и Тьма растаяла. Царь посмотрел на слугу, что, вжавшись в стену, ждал его – страх, который испытывал человек, злил Бессмертного. Неужели они все так слабы духом? Неужели и он когда-то был таким же? Кощей покачал головой и двинулся по терему дальше: собор наконец будет проведён с толком.

* * *

Бронимир, как и остальные, ожидал царя, сидя на обитой алым бархатом лавке. Он покинул Солнцеград осенью – вернулся на Власов остров, дабы решить, что делать с велением Полоза, и остался там на всю зиму – благо, Драгослав о нём будто бы забыл. И князю думалось, что, раз после того как он покинул царский двор, Полоз более не являлся ему, веление Змия может кануть в Неявь. Посему Бронимир был бы рад и вовсе не возвращаться в Солнцеград, и даже никогда не видеть Злату, несмотря на то что царевна по-прежнему занимала его думы. Пусть Злата будет живой, нежели… Но весной царь прислал на Власов остров бересту, что великому веденею Солнцеграда пора возвращаться в столицу. Перечить Драгославу Бронимир не мог, да и Окамир был предан Короне всей душой, как и большинство жителей острова, несмотря на то что княжество наводнили мертвецы. Несмотря на то что дети Сварога едва пережили зиму, как думал Бронимир – неспроста. Кроме голода, наступившего после войны с колосаями, всем пришлось пережить и лютый холод.

Мёртвое воинство пришло ещё летом, опалив замогильным холодом улицы и укрыв Власо-Змай и деревни мраком, хотя до островного княжества колосаи не дошли. Из стелившегося тумана являлись навьи – войско Бессмертного, пришедшее с миром, несло неустанный дозор. Но только Бронимир задавался вопросом – зачем, когда даже нога врага не ступала на его земли? Остальные были будто заворожены. Были, конечно, и те, кто бежали – но князь не отправлял за ними витязей или ищеек. И тем более тварей Мора.

Вновь и вновь вспоминал Бронимир странного старца, явившегося ему ещё до отплытия на Север. Вновь и вновь вспоминал пророчество, клятву Полозу и Злату, которая должна вот-вот появиться в престольной вместе с отцом – теперь её трон стоял рядом с престолом Драгослава.

Бронимир хмуро оглядел просторный зал, освещённый свечами: золотой свет играл на росписи стен, украшенных золотыми орнаментами тронах, отражаясь от мозаики окон, за которыми темнела вечная мгла.

Когда Бронимир вернулся в Солнцеград, князь не узнал город: некогда пышная гордая белокаменная столица согнулась и одряхлела – дома казались серыми, яркие росписи осыпались, не пережив студёной зимы. По улицам стелился извечный туман, и пахло сырой плесенью. Горожане выглядели сгорбившимися и осунувшимися – страх перед новым царём и его непобедимым войском пленил их, подобно болезни и голоду. Ступая в сопровождении царских витязей, что отныне, по указу, носили чернёные доспехи и чёрные, подбитые серым, плащи, князь видел, с каким страхом смотрят на него подданные – жители страшились даже его, как слуги Бессмертного. Бронимир не слышал ни смеха, ни песен – ни в корчмах, ни на улицах, ни на постоялых дворах – столица, как и вся северная земля, тонула в беспросветной мгле. И эта мгла была до ужаса безмолвной.

В малой престольной царила гробовая тишина – собравшиеся хмуро и подозрительно смотрели друг на друга – жаловаться Бессмертному и клеветать друг на друга стало естественным при дворе.

Кудеяр сильно постарел – под нахмуренными глазами ведающего князя пролегли чёрные круги, щёки впали, а волосы покрыл пепел седины. Станимир сидел сгорбленно, исподлобья глядя на умертвие – Инагоста, что расположился ближе всех к престолу. От былой осанки мудреца веденея не осталось и следа – Станимир выглядел испуганным и замученным, несмотря на то что служил при Драгославе ещё тогда, когда Кощей был человеком.

Военный советник Здебор, нервически поглаживая светлую бороду, смотрел куда-то в Неявь. Казначей Остроглаз был слишком сух и будто бы безжизненен.

Крепче всех выглядел Великий Волхв Миодраг – словно время не властвовало над старцем – без Слова Бессмертного здесь не обошлось, подумал Бронимир, смотря на волхва.

– Её царское величество – царевна Злата! – громко провозгласил служка, и Бронимир, вздрогнув, оторвался от разглядывания придворных. Князь, как и все, поднялся и ощутил, как сжалось сердце – пожалуй, этой встречи он страшился пуще, чем царского приёма.

Слуги распахнули двери, и вошла она – в алом платье, стройная и статная – настоящая царица. Золотые волосы украшал венец, скрепляющий шёлковую шаль. Царевна повзрослела, и взгляд голубых очей излучал какую-то мудрую тоску – тоску, которая часто наполняет взгляд тех, кому приходится нести нелёгкое бремя. И эта тоска ещё больше красила царевну, как и почти болезненная худоба. Бронимир так залюбовался Златой, что забыл поклониться и, спохватившись, положил руку на сердце только тогда, когда царевна поравнялась с ним. Но Злата не удостоила князя даже взглядом – гордо прошествовала к престолу и села на трон. Холодным бесстрастным взором окинула собравшихся, пропустив Бронимира, и властно произнесла:

– Великий царь скоро почтит нас своим присутствием, – проговорила, и тишина престольной сгустилась больше. – А сейчас мы почтим Богов.

Люди опустились на свои места и смиренно закрыли глаза. Только Бронимир хмуро смотрел на Злату – веление Полоза вновь звучало в думах, и гнетущая неизбежность сковала сердце льдом.

– Преклонитесь, смертные! – громогласно велели слуги, и сварогины, поднявшись, застыли с наклонёнными головами. Встала даже Злата. – Великий царь Драгослав Бессмертный! – стража распахнула двери, и в зал прошёл Кощей.

Бронимир обратил взгляд на царя и нахмурился: не нужно было быть волхвом, чтобы понять, что сила Бессмертного крепла – с явлением правителя зал будто наполнился холодом. Драгослав шёл спокойно и гордо, и гордость его отличалась от вымученной гордости царевны – Кощея наполняло ледяное спокойствие непобедимого. Драгослав был крепок, молод и невероятно силён – каждое его движение дышало могуществом. Он прошёл, не удостоив никого и взглядом, и Бронимиру показалось, что вместе с силой природа Кощея тоже стала иной – более человеческой.

Царь не спеша опустился на трон, и собравшиеся сели. Драгослав обвёл взором придворных, задержавшись на Бронимире, – Кощей чувствовал, что нечто тяготит великого веденея, но не мог прочитать его дум. Будто сильная невидимая ворожба оплела его мысли, сделав их недоступными… или же у Бронимира просто болела голова.

– Давно не видел тебя, великий веденей, – произнёс царь, и Бронимир, поднявшись, сердечно поклонился. Бессмертный удивил его, начав собор без положенных по обычаю речей приветствия и пожелания всем здравия. И Миодраг не освещал собрание.

– Зима выдалась суровая – я не мог покинуть Власов остров, – ответил Бронимир. – Но как только вы велели вернуться в Солнцеград – я не медлил ни дня.