Галя, конечно, знала об этом и в её согласии я не сомневался. Ещё в тех давних записочках по электронной почте я как-то написал ей: «У меня есть три скромных желания: стать богатым, стать знаменитым и жениться на тебе». Однако, того, что принято называть предложением я не сделал. Почему? Да так… У бухарских евреев это не принято. Мне и в голову не приходило, что мы с ней должны сами договориться, когда и как всё произойдет. Не наша это забота. Сначала родители жениха, то есть мои, должны прийти в гости к Галиным, познакомиться, сообщить, как полагается, о моих желаниях. И наметить, так сказать, весь распорядок действий. Словом, я, хоть я и посмеивался над сватовством, традиционную роль родителей считал вполне нормальной. А пока этого не произошло, я редко заходил к Гале домой. Её отец казался мне грубым и неумным, откровенно говоря, не нравился мне он… Однако отец-то как раз и настаивал, чтобы я бывал в доме. Я как мог увиливал. Заеду, бывало, за Галей на машине и жду у подъезда. Иной раз минут пятнадцать жду, волнуюсь, не случилось ли чего? Наконец, появляется. И с ходу, усаживаясь рядом: «Почему не зашёл?» – «Да так, знаешь… Вот встретятся родители, тогда…» – «Зря… Отец обижается», – вздыхает Галя. Голос у неё недовольный, но я уже отъехал, я уже обнял подругу, я уже всей грудью вдыхаю аромат её духов, наполнивший машину, я утыкаюсь лицом в её пышные волосы и скольжу ладонью по шёлку нарядного платья. О чьих-то там глупых обидах я и думать забыл. Эх, значит, сам я был не так-то уж умен… Надеюсь, что по молодости…

Но встречи родителей я добивался всё настойчивее. Дело было за Галей. Ей нужно было договориться дома, чтобы назначили день. А она почему-то никак не могла договориться. Вздыхала, смущённо пожимала плечиками:

– Понимаешь, отец в этом месяце очень занят… Как освободится, устроим встречу.

Но месяц прошел, а приглашения всё нет. Вот и второй проходит.

– Не могу понять, в чём дело, – откровенничал я как-то вечером с мамой. – Может, это её папаша вредничает, а Галя стесняется рассказать мне?

Мама сочувственно кивала.

– Ну, мы это узнаем… Я слышала, Фрида (так звали Галину маму) очень приятная, милая женщина. Позвоню ей сама, хочешь?

Конечно же, я хотел.

Но разговор мамы с Фридой нанес мне сокрушительный удар.

– Я очень давно хочу вас видеть, Эся, – сказала она, – но Галя не соглашается. Не могу же я её заставить.

«Заставить»… Мне казалось, я схожу с ума. То есть как это, Галя не хочет стать моей женой? Не может быть! Ложь, выдумка, это её родители противятся нашему браку! Но почему же Галя не говорит мне?

Я мечусь взад-вперед по своей комнате. Я вспоминаю все наши разговоры, её смущенное лицо, когда заходит речь о встрече родителей, постоянный ответ, что отец всё ещё занят… Я признаюсь себе: это уже давно тревожит и обижает меня… Нет, хватит, пора всё выяснить!

Всё выяснилось в день рождения Марика, в ресторане. Все ушли танцевать, мы с Галей вдвоем остались за столиком. Она вертела в руках ложечку и, как я ни старался поймать её взгляд, всё отводила глаза, смотрела куда-то вбок. Так, в сторону, и произнесла:

– Да, я не уверена в нас… В себе… Я… Знаешь, лучше нам не встречаться.

* * *

Вот и сказано то, чего я так боялся. Очень хотелось спросить: «Но почему?» Хорошо, что я удержался. Кто же знает, почему люди влюбляются, почему влюбленность иногда становится сильным, постоянным чувством, тем таинственным чувством, которое называют словом «любовь»… А иногда проходит, исчезает, расплывается, сменяется равнодушием, а то и неприязнью? Кто повинен в этом? Мы сами? Судьба? Она, как неопытный лаборант, пытается смешать в пробирке два реактива, не зная, какая реакция сейчас произойдет: то ли они соединятся в единое новое вещество, то ли забурлят, запенятся, выльются из колбы… А то и бабахнут так, что полетят во все стороны осколки стекла…

Именно так всё бурлило и пенилось в моей душе после разрыва с Галей.

Но мы всё же не реактивы, а люди, мы же чувствуем, мыслим!

Да, конечно, судьба, думал я. Но может, я виноват в том, что Галя охладела? Может, я чем-то её обижал? Раздражал? А почему же я раньше сам не замечал, что мы не подходим друг другу? Вот, например, её стремление главенствовать, быть лидером… Ведь я не всегда уступал! Спорил, настаивал на своём. Может, ей нужен был парень более покладистый, такой, из которых выходят мужья-«подкаблучники»? Ну уж нет, извините! Значит, она правильно поняла, что мы не пара?

Понемногу я успокаивался. Помогало и самолюбие, и время, и друзья. Особенно Марк, закадычный друг, с его постоянными шуточками – и не хочешь, а рассмеёшься! «Когда невеста уходит от жениха, счастливый жених должен пир устраивать! Ведь повезло-то как!» – вопил он. А то начинал тормошить: «Послушай, у меня тут есть одна, ну просто чудо что за девка! Не то что та коза. Поехали познакомлю!»

От знакомств я отказывался, не очень-то верил в Мариково «чудо». А что касается пиров, будем считать, что я их действительно устраивал. На природе, в загородных поездках.

Но в той поездке, с которой я начал главу, кое-что в моей жизни уже изменилось. Хоть и завидовал я веселью вокруг палаток, прежней острой тоски не испытывал. И не Галино лицо стояло перед моими глазами.

* * *

Её звали Света. Мы всего две недели как встретились, но на самом-то деле давно были знакомы, хотя оба до встречи вряд ли вспоминали об этом. По крайней мере я.

Три года назад был я в ресторане на свадьбе нашего соседа по дому. Веселился, танцевал, но никак не удавалось подобрать партнёршу для медленных танцев, до которых я большой охотник. Поэтому во время медленных я отдыхал за столиком. И вдруг слышу: «Славная девочка… Кто она?» – «Какая? В белом? Это родственница невесты. Света её зовут…»

Невысокая девушка в белом шла мимо нашего столика. Шла неторопливо, как-то удивительно непринуждённо, словно бы не по ресторану среди сотен людей, а по саду, например, или по лесу. Её черноволосая, с короткой стрижкой головка была чуть откинута, что придавало бы ей горделивый вид, если бы не широкая, добрая улыбка, такая искренняя, как у маленького ребёнка, который улыбается маме, солнцу, всему белому свету… Глядел я на неё и думал: приглашу эту девушку на первый же медленный танец. И пригласил…

Именно такую партнершу искал я весь вечер! Танцевала она легко, смотреть на доброе, доверчивое личико было приятно. Закинув голову вверх, подняв на меня большие глаза, Света всё так же лучезарно улыбалась и отвечала на мои вопросы своим негромким, мягким, мелодичным голосом. Что она делает? Учится в старшем классе… Ей шестнадцать… Да, они с Эллой, с невестой, близкие родственницы, кузины. Да, она тоже считает, что свадьба удалась, ведь сегодня так весело…

Время от времени Света поглядывала на свой столик, где сидели какие-то девчонки, её ровесницы… Сейчас, небось, эти малявки начнут её расспрашивать, кто такой этот взрослый парень. А что она скажет? Ведь совсем меня не знает, подумал я и мне почему-то стало очень весело.