— Ненавижу левитацию, — шепнул Хессицион и затих.

Напрасно Вейенто тряс его и умолял, напрасно плакал, повторяя имя «Хессицион» трижды, и трижды, и ещё раз трижды: старик, который прожил неведомое количество лет в поисках формулы, позволяющей рассчитать время и место прямого перехода из мира людей в мир Эльсион Лакар, умер.

Девушка, «объект» его последних изысканий, бесследно пропала. Объяснение этому исчезновению нашлось, однако оказалось абсолютно бесполезным. Вейенто вновь очутился там, где находился в самом начале истории с похищением Фейнне. Только теперь дело обстояло еще хуже: в любой момент девушка могла объявиться и потребовать у королевы справедливости — для себя и Хессициона.

И не хватало еще, чтобы герцога Вейенто обвинили в смерти старого ученого!

Он встал. Мертвец с глухим стуком упал на пол, завалился на бок и затих, нелепо подвернув под себя безвольную руку.

— Похороните его, — приказал Вейенто. — На рассвете уезжаем отсюда.

Он вышел на двор и подставил лицо струям затихающего дождя. Небо уже сделалось светлее; ветер поднялся выше и еле слышно шевелил кроны деревьев.

* * *

В маленьком городке Томеэн, что в полутора днях пути от древнего лесного массива, все жители были наперечет. Здесь люди жили на виду друг у друга, и, если к вечеру кто-нибудь не являлся домой, весь город выходил на поиски. Обычно пропавший обнаруживался где-нибудь в болотах возле озера Томея — места там хорошие, и в отношении охоты, и в том, что касается рыбной ловли, но довольно коварные. Увлекшись погоней за мясистыми рыбами с их жирным розовым мясом, недолго оказаться в трясине. Рыбы эти обитали на мелководье, в болотной воде, и ловили их сачком. Случалось, охотники погибали, но большинство благополучно возвращалось с уловом.

Во всех домах Томеэна имелись заготовленные факелы и специальные гибкие решетки, сплетенные из лозы — чтобы бросать их поверх болота и тащить уцепившегося в них человека, вызволяя бедолагу из цепкого плена.

Что касается чужаков, то городок видел таковых крайне редко — разве что люди герцога или сам его сиятельство проедут по здешней дороге, направляясь дальше, на земли Вейенто. Дважды за историю городка его посещали короли, и память об этом хранилась столетиями. Королевские визиты запечатлены художниками — две гигантские (по меркам Тимеэна, разумеется) фрески украшают здание ратуши уже более столетия.

Иногда проходили торговцы. Очень редко, но случались здесь и бродяги — таковых изгоняли как можно скорее, особенно после истории с женой скорняка, которая удрала из дома вместе с прохожим человеком: чем, спрашивается, он успел ее пленить за те несколько часов, что сшивался возле здешней пивной? Каких только чудес не бывает!

Словом, если жители Тимеэна чего и страшились, так это подобных чудес. И появление в городке непонятной старушки тоже восторга ни у кого не вызвало. Старушка, правда, не выглядела опасной, но что-то неприятное в ней, несомненно, было.

Она возникла, можно сказать, ниоткуда. Просто в одно превосходное утро городок проснулся и увидел, что на главной площади, возле ратуши, сидит сухонькая бабушка, весьма прилично одетая, хоть и запыленная, и сосет узелок, свернутый из носового платка.

Первыми подбежали к старушке дети. Они окружили ее, точно какую-то диковину, принялись показывать пальцами, обсуждать, пересмеиваться и бросать в нее мелкими предметами, дабы привлечь ее внимание.

Старушка молча встала и пересела в другое место, но тоже недалеко от ратуши.

Затем к ней приблизилась первая любознательная женщина, а почти сразу вслед за той — и другая.

— Не помочь ли вам, почтенная матушка? — спросила первая дама.

Старушка вытащила изо рта свой узелок и проговорила слабеньким голоском:

— Благодарю вас. Я второй день сосу хлебный мякиш — весь он уже съелся, даже запаха не осталось. Мне бы, пожалуй, хотелось покушать, да только можно ли?

Женщины засуетились и тотчас обрели старушку в свою собственность. Едва не поссорились — кому вести ее к себе домой. Каждой хотелось раньше остальных узнать новости. А еще женщины боялись, что мужчины отправят непонятную гостью подальше из города прежде, чем та поведает какую-нибудь увлекательную и ужасную историю.

И потому они быстренько увели ее в тот дом, который стоял ближе к ратуше, усадили за стол на кухне, дали миску вчерашней похлебки — чтобы не терять времени на приготовление свежей, накрошили туда зелени и хрустящих овощей и еще налили немного молока.

Старушка осторожно принялась за еду. Она скушала совсем мало, совершенно как птичка, а после, едва переведя дух, спросила — далеко ли отсюда до Мизены.

— Так далеко, что мы и о городе-то таком не слыхивали! — с готовностью ответила хозяйка.

— Может, здесь найдутся мужчины, которые слыхивали? — настаивала старушка.

— Мужчины могут знать, — подтвердили женщины. — А кто вы такая, почтенная матушка, откуда вы появились и что делаете одна на дороге? Мыслимое ли дело, чтобы в таком преклонном возрасте бродяжничать? Или у вас случилось какое-то ужасное горе, которое выгнало вас из дома? Расскажите нам все-все-все, а мы отыщем способ доставить вас в Мизену.

Но старушка оказалась далеко не так проста, как представлялось этим добрым кумушкам. Едва только она насытилась — а для этого, как уже упоминалось, потребовалось совсем немного пищи, — как обрела чрезвычайно строгий вид.

— Что это вы меня допрашиваете! — произнесла она. — Я приличная дама и знаю себе цену! Особы и получше вас относились ко мне с уважением, так что нечего задавать вопросы. Нужно будет — сама скажу. Теперь же найдите мне толкового парня с хорошей телегой — пусть отвезет меня в Мизену.

Этот тон возымел волшебное действие. Кумушки почувствовали себя одновременно и уязвленными, и причастными к какой-то важной тайне. И одна отправилась за своим сыном, а вторая осталась с гостьей и начала льстить ей и подлаживаться под нее в тайной надежде выведать что-нибудь еще.

Старушка сказала:

— В Мизене вашему возчику хорошо заплатят.

— У нас и сомнений в том нет, — заторопилась хозяйка дома, — сразу видно, что вы — дама основательная и со средствами. Нас только то удивило, что подобная дама оказалась в затруднительном положении.

— С дамами такое происходит сплошь и рядом, — фыркнула старушка.

— Да, но не в вашем же возрасте! — выпалила любопытная женщина.

— В любом возрасте, — отрезала ее собеседница и замолчала.

Парню с телегой тем временем давались последние наставления:

— Смотри во все глаза, слушай во все уши, Все запомни — потом мне расскажешь.

— Да понял уж, понял, — бурчал парень, которому совершенно не хотелось тащиться до Мизены в компании с какой-то полоумной старухой.

— По дороге спросишь — куда ехать, — продолжала мать.