– Все прошло хорошо? – спросила Лит.

– Да. Это так прекрасно…

– Не думаю, что мне стоит об этом знать, – остановила она его. – Во всяком случае, пока не стоит.

Он кивнул и увидел вдруг, словно открывая для себя эту истину заново, как она хороша.

– Почему ты вышла за меня, Лит? – вырвалось у него.

– Ты же сам попросил, – пожала она плечами.

Он засмеялся, спрыгнул с коня на землю, взял его под уздцы, а Лит взяла под уздцы коня Тэйбора, и они рядом двинулись к дому, по дороге остановившись лишь у коновязи.

На пороге Ивор в последний раз оглянулся; луна теперь висела совсем низко над западным краем неба, прямо над Пендаранским лесом.

– Я сказала неправду, – вдруг тихо промолвила Лит. – Я вышла за тебя потому, что ни один из моих женихов, известных или воображаемых, не способен был сделать так, чтобы сердце мое выпрыгивало из груди при звуках его голоса. Это удалось только тебе – когда ты попросил моей руки.

Он тут же перестал смотреть на луну и повернулся к ней.

– В твоих глазах восходит солнце! – сказал он. Так, согласно традиции, полагалось говорить, предлагая девушке свою руку и сердце. – И солнце всегда, всегда всходило в твоих глазах, любовь моя! – И для него это была чистая правда.

И он поцеловал ее. Она была такая милая, и так трепетала в его объятиях, и всегда зажигала в нем такую страсть…

– Через три часа солнце взойдет на небе, – смущенно предупредила она его и высвободилась. – Пойдем-ка лучше спать.

– Пойдем! – с энтузиазмом воскликнул Ивор.

– Спать! – твердо уточнила она.

– Но мне же не четырнадцать лет! – возмутился Ивор. – И я совсем не устал!

Она строго глянула на него, но не выдержала и улыбнулась. Улыбка всегда удивительным образом освещала ее лицо как бы изнутри.

– Это хорошо, – сказала Ивору его жена Лит. – И я тоже совсем не устала. – И она, взяв его за руку, повела в дом.

Дэйв не имел ни малейшего понятия, где находится и куда идти дальше. Он смутно помнил, что идти нужно на юг. Вот только вряд ли в Пендаранском лесу имеются указатели, на которых написано, сколько миль отсюда до Парас Дервала.

С другой стороны, он был совершенно уверен, что если Торк и Левон живы, то они его уже ищут, поэтому лучше всего было бы остаться на месте и время от времени окликать их. В связи с чем возникала, правда, вероятность того, что отвечать ему будут несколько иные существа, но другого выхода он для себя не видел.

Вспомнив презрительные замечания Торка относительно поведения «младенцев» в роще Фалинн, Дэйв уселся спиной к дереву с наветренной стороны от поляны так, чтобы видеть и поляну, и тех, кто может по ней пройти, и при этом быть защищенным на тот случай, если кто-то вздумает напасть на него сзади. Он подождал несколько минут, а потом громко окликнул Левона по имени.

Но вокруг все было тихо и недвижимо. Даже эхо сразу замерло. Эта странная тишина насторожила его. Тот бешеный порыв то ли ветра, то ли чего-то еще, казалось, унес из леса все живое. Похоже, он остался в полном одиночестве.

Впрочем, не совсем.

– Ну что ты так шумишь? Всех перебудил! – произнес чей-то густой бас буквально у него под ногами.

Дэйв весьма резво вскочил и схватился за топор, а потом уже, вытаращив от изумления глаза, увидел, как толстый ствол упавшего дерева сам собой откатывается в сторону, и открывается лестница, ведущая куда-то под землю, и по этой лестнице ему навстречу поднимается некто весьма небольшого роста, и этот некто смотрит на Дэйва внимательно и сердито.

Поднимался незнакомец довольно долго. Больше всего он был похож на дородного бородатого гнома. Длиннющая седая борода как бы искупала полное отсутствие волос на голове и мягко спускалась на прямо-таки сдобный животик. Толстячок этот, ростом никак не более четырех футов, был одет в некое подобие свободной блузы с капюшоном.

– Будь так любезен, – продолжал он густым басом, – зови своего Левона откуда-нибудь еще, а? И не так громко.

Первым желанием Дэйва было немедленно извиниться. Затем возникло отчетливое желание схватить этого типа за шкирку, немного подержать в воздухе, а уж потом задавать ему вопросы. На всякий случай Дэйв слегка замахнулся топором и прорычал:

– А ты кто такой?

И тут же смутился: бородатый толстячок в ответ рассмеялся:

– Так уж тебе сразу и имя назови? Целых шесть дней ты проторчал у дальри, а так и не понял, что с подобными вопросами надо поосторожнее. Если хочешь, можешь звать меня Флидас. Довольно с тебя?

Топор вдруг ожил у Дэйва в руках, вырвался и упал на траву, хотя Флидас и пальцем вроде бы не пошевелил. Дэйв, открыв рот, так и уставился на него.

– Если меня разбудить не вовремя, я бываю весьма раздражительным, – примирительным тоном пояснил Флидас. – Кстати, тебе следовало бы знать, что приносить сюда топор ни в коем случае нельзя было. Лучше бы ты его на опушке оставил.

Дэйв наконец обрел дар речи:

– Топор я не отдам! Пока у меня его силой не отнимут! Его мне подарил Ивор дан Банор, вождь третьего племени, и я очень дорожу этим подарком.

– Ага! – воскликнул Флидас. – Значит, Ивор! – Словно это имя все ему объясняло! И Дэйву снова показалось – о, как он ненавидел это ощущение! – что над ним подшучивают. А с другой стороны, как он, собственно, мог этому противостоять?

Он сдержался и сказал:

– Ну, раз ты знаешь Ивора, то знаешь и Левона. Он тоже где-то в этом лесу. Мы с ним попали в засаду – ее нам цверги устроили – и спаслись только потому, что в лес успели нырнуть. Не поможешь ли ты мне отыскать моих друзей?

– Могу и помочь. А могу и выдать вас всех! – с загадочным видом ответил Флидас. – Откуда тебе знать, может, я с цвергами заодно?

И снова Дэйв сдержался, хотя и с трудом.

– Этого я, конечно, не знаю, – сказал он, – но мне очень нужна помощь, а кроме тебя, тут никого нет.

– А вот это действительно правда, – с важным видом подтвердил Флидас. – Все ушли на север. Или на юг, – добавил он не менее важно и рассудительно, – если, конечно, находились севернее Священной рощи.

«Ку-ку! – подумал Дэйв. – Что за попугайская казуистика! Похоже, он полный идиот. Ну и везет мне!»

– Когда-то я был острием меча, – заявил вдруг Флидас, точно подтверждая мрачные мысли Дэйва. – И я был звездою в ночи, и орлом, и оленем в лесу, в совсем ином лесу, чем этот. И я побывал в твоем родном мире и даже умирал там – дважды. И я был арфой и арфистом – одновременно…

Дэйв как завороженный слушал эти невероятные признания. В ночи, подсвеченной красным светом луны, странные слова Флидаса звучали как магические заклинания.

– И я знаю, – столь же напевно продолжал Флидас, – сколько существует миров, и ведома мне та небесная премудрость, которую познал Амаргин. И я видел луну, находясь в бездне морской, и я слышал, как прошлой ночью выл великий Пес! Я знаю разгадку любой из существующих загадок на свете – кроме одной. И знаю, что некий мертвец сторожит путь к тем воротам, что ведут в твой мир, Дэйв Мартынюк!