Насколько известно Хайдену, кроме них на Кладбище никого не осталось. Здесь, в «Ком-Боме», их пятнадцать, включая его самого. Все – его сотрудники, ребята из разных смен. Они доверяют ему как никому другому, и это поражает Хайдена. Он и понятия не имел, что пользуется таким уважением. Только одного парня не хватает, и это всем бросается в глаза. Еще до того как вырубилось электричество и отключились камеры, Хайден успел заметить Дживана, который с огромной охапкой оружия мчался к «Дримлайнеру» вместе с другими подкидышами.

В самом разгаре боя связь с Коннором оборвалась. Инспекторы заглушили все электрогенераторы, так что и «Ком-Бом», и все остальные самолеты погрузились в темноту.

К полуночи все было кончено. Через иллюминаторы «Ком-Бома» Хайден видел, как тяжелые фургоны, машина-таран, броневики и большинство автомобилей инспекторов отправились восвояси: миссия завершилась успехом.

Хайден лелеет надежду, что о них позабыли; что они посидят здесь еще несколько часов, затем выйдут на свободу. Но Инспекция оказалась смышленее, чем рассчитывал парень.

– Мы знаем, что вы там, – доносится голос из рупора. – Выходите, и мы обещаем: никто не пострадает.

– Что будем делать? – спрашивают ребята своего нового вожака.

– Ничего, – отвечает Хайден. – Мы не будем делать ничего.

Поскольку «Ком-Бом» был коммуникационным центром и мозгом Кладбища, это один из немногих самолетов, входные люки которого в полном порядке. К тому же открыть их можно только изнутри. Когда начался налет, Хайден заблокировал воздухонепроницаемые люки, и «Ком-Бом» превратился в автономную боевую единицу наподобие подводной лодки. Теперь все их средства защиты – полная изоляция да оставленный Коннором автомат. Хайден не знает даже, как из этой штуки стрелять.

– Ваше положение безнадежно, – вещает инспектор. – Вы только делаете себе хуже.

– Да ну? Неужели может быть что-то хуже разборки? – фыркает Лизбет.

Потом Тед, который с самого начала своей жизни на Кладбище ходил за Хайденом, как щенок на веревочке, говорит:

– Тебя не разберут, Хайден. Тебе уже семнадцать.

– Мелочи это все, мелочи, – бурчит тот. – Не морочь мне голову ненужными подробностями.

– Они пойдут на штурм! – предупреждает Насим. – Я видел такое по телику. Двери взорвут, напустят сюда газу, а потом спецназовцы вытащат нас отсюда как миленьких!

Остальные с беспокойством взирают на Хайдена и ждут, что он ответит.

– Спецназовцы уже убрались, – возражает командир. – Мы слишком мелкие сошки, чтобы нас штурмовать. Мы так, мусор после вечеринки. Уверен, здесь остались только глупые жирные инспекторы.

Ребята смеются. Хайден рад, что они еще способны смеяться.

Впрочем, может, инспекторы глупые и жирные, но уходить не собираются.

– Отлично! – провозглашают они. – Будем ждать, пока вам не надоест.

Так они и поступают.

Приходит рассвет – копы все еще здесь; их немного: всего три автомобиля и серый транспортный фургончик. Представители прессы, которых полиция не подпускала во время рейда, расположились недалеко, метрах в пятиста, их антенны и спутниковые тарелки отчетливо выделяются на фоне серого рассветного неба.

Хайден и его Уцелевшие провели ночь в неспокойной дремоте. Теперь, увидев прессу, кое-кто из ребят ощущает прилив надежды, правда, несколько нереальной.

– Если мы выйдем отсюда, – рассуждает Тед, – то попадем в новости. Наши родители узнают нас. Может, они что-то сделают?

– Ага, сделают, – скептически кивает Лизбет. – И что именно они сделают? Подпишут второй ордер на разборку? Одного тебе мало?

В семь пятнадцать солнце всходит над горами, знаменуя очередной невыносимо жаркий день, и «Ком-Бом» потихоньку накаляется. Несколько бутылок воды его обитатели разыскали, но разве этого хватит на пятнадцать человек, которые потеют так, что хоть в ведра собирай? Такие потери влаги жалкими бутылками не возместить. В восемь утра температура в салоне достигает сорока градусов. Хайден понимает, что долго им не выдержать, поэтому возвращается к своему любимому вопросу, но на этот раз он вовсе не риторический.

– Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали меня и хорошенько подумали, прежде чем ответить. – Он убеждается, что полностью завладел вниманием, затем говорит: – Что бы вы выбрали: смерть или разборку?

Ребята переглядываются. Кто-то обхватил голову руками. Другие рыдают без слез: организм настолько обезвожен, что нормально плакать они уже не могут. Хайден считает в уме до двадцати и снова задает тот же вопрос.

Эсми, их лучший взломщик паролей, первая нарушает молчание.

– Смерть, – говорит она. – Другого ответа не может быть.

– Смерть, – произносит Насим.

– Смерть, – произносит Лизбет.

Ответы сыплются все быстрее.

– Смерть.

– Смерть.

– Смерть.

Отвечают все, и ни один не выбирает разборку.

– Пусть такая фишка, как «жизнь в состоянии распределенности», и вправду существует, – говорит Эсми, – но если нас разберут, это будет означать, что инспекторы победили. Мы не можем позволить им победить.

Хайден прислоняется к переборке и делает то, чего не делал с раннего детства. Он читает «Отче наш». Занятно, некоторые вещи ничем не выбьешь из памяти…

– Отче наш, сущий на небесах…

К нему присоединяются Тед и другие.

– Да святится имя Твое…

Насим читает намаз, а Лизбет, прикрыв глаза руками, произносит «Шма» на иврите. Смерть, оказывается, уравнивает не только всех людей на земле – она все религии сливает в одну.

– Как вы думаете – они просто дадут нам умереть? – спрашивает Тед. – Даже не попытаются спасти нас?

Хайден не хочет отвечать, потому что ответ будет «нет». С точки зрения инспекторов, если они умрут, невелика утрата. Все равно эти дети никому не были нужны. Они лишь запчасти.

– Там стоят фургоны прессы… – говорит Лизбет. – Так, может, наша смерть будет не напрасной? Люди увидят, как мы умираем, и запомнят, что мы выбрали смерть, а не разборку.

– Может быть, – соглашается Хайден. – Это хорошая мысль, Лизбет. Держись за нее.

Восемь сорок утра. Температура сорок пять градусов. Дышать все труднее. Хайден вдруг понимает, что, скорей всего, они погибнут не от жары. Им не хватит кислорода. Которая смерть тяжелее?

– Что-то мне нехорошо, – говорит девочка, сидящая напротив. Еще пять минут назад Хайден знал ее имя, но сейчас в голове такой туман, что он никак не может его вспомнить. Юноша понимает, им остались минуты.

Рядом с ним Тед, его глаза полуоткрыты, мальчик начинает бредить. Что-то про каникулы. Песчаные пляжи, плавательные бассейны…