– Продолжайте, Виктор Павлович!

– Мне бы хотелось прояснить...

– Ради бога, Виктор Павлович, проясняйте!

– Не паясничайте, капитан! У вас произошло предательство! А вы кажется не больно и переживаете. Или вы сейчас говорите о том что вы тут делаете, и кто вас послал...

Или?... - помог я ему.

– Нам придется разговаривать по другому!

Он показал мне офицерский 'Смит и Вессон' в левой руке.

– По другому это как, по-французски? Предупреждаю вас честно, во французском не силен, вроде и учителя хорошие были, учебники опять же... А как вы, штабс-капитан?

– Шутить изволите? Не забывайте что нас четверо...

– Ах, да! Как же это я позабыл? Ну конечно вас четверо, если считать кадета Диму, только я бы его не считал. - честным голосом сказал я.

Я обернулся посмотреть на Алекса с Димой.

Он обернулся тоже, видимо восприняв мой жест как приглашение полюбоваться видом сзади. Ствол револьвера отклонился на две секунды.

– Пиф-паф! - сказал я - Вы убиты, капитан и уже никогда не будете майором!

Было видно как он побелел, уж не знаю от чего там белеют белые офицеры, но что есть.

– Фиглярствуете?

– А что же мне, Анну Каренину вам зачитать, или Братьев Карамазовых?

Было очевидно что он находится на перепутье, и бестселлер Чернышевского с его неизбывным вопросом, прямо-таки светился в его глазах.

Наконец он пришел к какому-то решению, вздохнул и засунул револьвер в карман шинели.

– Вот так! - сказал я.- А теперь расскажите мне, что вы тут делаете, и у меня большие подозрения по поводу Екатеринбурга. Вы ведь там были, и не так давно?

Он помолчал, видимо осваиваясь с новой ролью. Теперь вопросы задавал я.

– У нас были особые полномочия от обьединенного командования Народной Армии. - начал он - Если вы знаете, Академия Генштаба была эвакуирована в Екатеринбург, после известных событий... Мы должны были встретиться с людьми и подготовить их для действий в случае наступления на город наших войск.

– Когда должно было начаться наступление?

– Неделю назад, только этого не произошло, не спрашивайте почему, я не знаю. К тому же, в доме инженера Ипатьева содержится под арестом Император со всей семьей. Мы постарались собрать всю информацию, до которой смогли дотянуться, и попытались его освободить, к сожалению неудачно. Наш отряд был расстрелян пулеметным огнем из домов напротив. Это к вопросу как у них с охраной...

Мы ушли в лес, и вот уже неделю тут без связи и... всего остального.

Теперь он больше походил на человека чем десять минут назад, неподдельная скорбь была слышна в его последней фразе.

– Вы были командиром отряда?

– Да, - ответил он - был...

– К сожалению, я не могу быть так откровенен с вами, Виктор Павлович. К моему великому сожалению. - добавил я подумав.- Мы с вами в одной лодке временно, поскольку сейчас нас преследуют и косвенно мы являемся причиной повышенной опасности для вас. Поэтому я предлагаю вам держаться нас, до исчезновения угрозы.

– Красные? - спросил он.

– Они тоже! - ответил я.

– Если я понял правильно, вы направляетесь в город?

Я кивнул.

– А потом?

Я пожал плечами. Я в самом деле не знал, это зависело от того как все будет.

– Может за границу, может еще куда...

– Если вы за границу... - он замялся.

– Смелее, Виктор Павлович! Вы не на приеме у графа Фредерикса, просто скажите...

– Возьмите Диму с собой?! - Он умоляюще взглянул на меня, он не умел это делать, потому волк, видимо само получилось, теперь ему стыдно.

– Возьму! - просто сказал я.

Несомненно одно, наша разношерстная команда вызывала у них любопытство, а угроза опасности заставляла держаться вместе. Дима спал за спиной Алекса, и я подивился его проснувшимся отцовским чувствам. Остальная троица что-то обсуждала за моей спиной вполголоса, потом их командир подьехал снова.

– Я согласен! - сказал я.

Пусть удивляется или примет как данность, только ход их мыслей мог бы проследить даже школьник, не двоечник конечно. Они решили помогать нам, а я сказал что согласен, вот и все. И еще - я Командир.

Вход в шахту зарос кустами и найти ее было совсем непросто, даже зная, что она где-то здесь. Штольня оказалась удивительно широкой у начала, но метров через двадцать начинала сужаться довольно стремительно. Когда мы расположились в ней, Мишка, пошептавшись о чем-то с Ольгой пошел в дальний конец, и пропал из глаз, впрочем я не особенно обеспокоился, здесь была его невеста, а она не выказывала никаких признаков того, что ему что-то угрожает. После того как женщины занялись хозяйством, у меня появилось время уточнить массу деталей по Екатеринбургу, потом надо было с Мишкой решить насчет завтрашнего утра, а он исчез зараза! Впрочем впереди была целая ночь. Но Ольгу спрашивать не стал, пусть помучается. А ведь так хочется рассказать! Это было видно по ее глазам, и я сделал коварный вид, а после разговора с новичками и вообще улегся.

В полудреме услышал, как Дашенька пришла ко мне.

– Ты мне веришь? - спросил, ответа уже не слышал, я его и так знал.

Минька приперся позднее, я этого распиндяя даже мертвый узнаю, не раскрывая глаз сказал:

– Иди сюда! Видел их?

– Видел как тебя...

– Что говорят?

– Ничего не говорят, силу нам вернули, но только на завтра!

– И то хлеб! Спасибо сказал?

Он промолчал виновато.

– Поросенок ты Мишка, что спасибо сказать трудно?

Откуда-то сбоку запищала Ольга:

– Не ругай Мишутку!

– Конечно, - говорю - что его ругать без толку, его избить надо, как сидорову козу. Что-нибудь еще?

– Извинялись за озеро, просили передать, не поняли мол сначала...

– Они же не говорят!

– Они и не говорили, а так...

Угу, теперь у нас Минька еще и чтец-декламатор мыслей на расстоянии! Проверить? Я взял и подумал.

– Хамло! - сказал он.

– Нет Мишенька, он просто так!

– Да знаю я!

А я вдруг понял о чем думает Мишка, прямо сейчас!

– Перебьешься Мишутка, это тебе не в машине кувыркаться! - подумал я.

– Вот собака! - подумал Минька. - Я так и знал!

Середина лета 1918 было чудеснейшим временем из всех я видел за свою жизнь, травка, цветочки, кстати о цветочках, спрашивал у Советника каким концом совать семечки в землю, он засмеялся и сказал: