Чтобы не унизить себя до просьб и мольбы, не доставить емуудовольствия видеть, как она покорна, Уитни молча поднялась с постели. Онапыталась держать голову высоко, выглядеть гордой и презрительно-насмешливой, ноколени подгибались. Девушка остановилась в двух шагах от Клейтона. Она стоялакак вкопанная, глядя на него полными слез глазами. Клейтон одним прыжкомоказался рядом.

— Повернись! — рявкнул он, и прежде чем Уитни успелазапротестовать, поймал ее за плечи, развернул спиной к себе и бешеным рывкомсорвал платье.

Резкий звук разорвавшейся ткани отозвался в ушах Уитни, аобтянутые атласом пуговки разлетелись по комнате. Снова повернув ее к себелицом, Клейтон злобно улыбнулся:

— Ничего! И это платье куплено на мои деньги! Усевшись вкресло, он вытянул длинные ноги и несколько минут бесстрастно наблюдал занеуклюжими попытками Уитни прижать лоскутки скользкого атласа к груди.

— Опусти руки! — скомандовал он. Корсаж выскользнул изпальцев девушки, и Клейтон, не моргнув глазом, продолжал смотреть, как тонкаякремовая материя, скользнув по бедрам, светлой горкой упала к ногам Уитни.

— А остальное? — бросил он коротко. Задыхаясь от унижения,Уитни поколебалась, но затем, переступив через накрахмаленные нижние юбки,осталась в одной тонкой сорочке. Девушка понимала, что Клейтон ждет, когда онаснимет и сорочку, представ перед ним обнаженной и окончательно опозоренной.Должно быть, он решил наказать ее за сплетни о помолвке и потому стараетсязапугать подобным образом. Ну что же, она достаточно запугана и унижена за то,что сделала или собиралась сделать.

Девушка в немом возмущении попыталась отпрянуть.

Клейтон оказался на ногах, прежде чем она успела сделатьвторой шаг. Его рука взметнулась вперед и запуталась в тонкой ткани у вырезасорочки, натягивая ее на упругих холмиках грудей. Сам он тяжело дышал, воздухсо свистом вырывался из легких. Девушка была не в силах отвести глаз от этойсильной загорелой руки с ухоженными ногтями, лежавшей на ее груди, той самойруки, когда-то ласкавшей ее с безграничной страстью. Снова рывок, и рубашкаразлетелась надвое.

— В постель! — холодно приказал он.

Отчаянно стремясь скрыть наготу, Уитни мгновенно оказалась вкровати и поспешно натянула простыни до подбородка, словно они могли защититьее от него. Теперь она с каким-то чувством нереальности происходящегонаблюдала, как Клейтон не торопясь начал раздеваться. Сначала фрак, потомсорочка были брошены на пол, и Уитни невидящими глазами уставилась на мощныемышцы, перекатывающиеся на плечах и руках. Когда он взялся за пояс панталон,Уитни отвернулась и зажмурилась. Его шаги звучали в ушах оглушительнымгрохотом. Робко подняв веки, она увидела, как он, словно зловещий призрак,возвышается над ней.

— Не смей закрываться от меня! — процедил он, вырывая из еекулачков угол простыни. — Я хочу видеть то, за что так дорого заплатил!

Лицо Клейтона на миг исказилось болью, едва взгляд скользнулпо обнаженному телу девушки, но губы его тут же плотно сжались.

Дрожа от страха, Уитни, словно в трансе, уставилась в егокрасивое безжалостное лицо, а в измученном мозгу всплывали другие мгновения,полные нежности, тепла и доброты. Вот он наклоняется над ней с побелевшим оттревоги лицом в тот день, когда она упала с лошади. Вот нежно смотрит ей вглаза в тот день, когда она поцеловала его у ручья. «Боже, какая ты сладкая», —прошептал он тогда.

Она вспомнила, как он стоял рядом всего несколько ночейназад, на балу у Ратерфордов, и гордо представлял ее хозяину дома как своюневесту.

Тетя Энн права: Клейтон любит ее. Любовь и жажда обладаниязаставили его совершить этот ужасный поступок. Она довела его до этого, такдолго отрицая свои чувства к нему своей слепой решимостью выйти за Пола. Онлюбил ее, а она в ответ выставила этого гордого человека на публичное осмеяние.

Кровать прогнулась под его весом; по-видимому, он лег рядом,и страх Уитни уступил место глубокому, искреннему раскаянию. Глаза болели отнепролитых слез, и, повернув к нему голову, она робко коснулась дрожащимипальцами его щеки.

— Я… мне очень жаль, — задыхаясь, пробормотала девушка. —Простите меня.

Глаза Клейтона сузились, но он тут же наклонился к ней,приподнявшись на локте, свободная рука скользнула по плечу, дерзко сжала еегрудь.

— Покажи мне, — шепнул он, перекатывая ее сосок междубольшим и указательным пальцем. — Покажи, как тебе жаль.

Преодолевая стыд и протесты почти обезумевшей совести,Уитни, сжавшись, позволила его пальцам послать по телу жгучие ощущения,молниями пронзавшие ее и сосредоточившиеся внизу живота. Она не сопротивлялась.И готова была показать ему, как сильно сожалеет, готова была позволить емуделать все, что угодно.

Его рот прижался к ее губам, раскрывая их в страстном,пламенном поцелуе, и Уитни пыталась ответить Клейтону, вкладывая в ласки любовьи раскаяние, таившиеся в сердце.

— Ты так прелестна, радость моя, — пробормотал он, дерзкошаря руками по ее телу. — Но думаю, ты не раз слышала это раньше при подобныхобстоятельствах.

Он приложился губами к розовым вершинкам ее полных грудей;настойчивый язык ласкал, чуть прикасался, лизал, обводил нежные маковки. Неожиданноего губы сомкнулись на соске, сильно потянули, и Уитни охнула от внезапнонахлынувшего наслаждения. Его рука мгновенно скользнула по ее бедрам, накрыламягкий холмик волос, и девушка вскинулась в инстинктивном порыве вжаться вперину. Но Клейтон чуть придавил Уитни к постели, не обращая внимания на ееиспуг, и, раскрыв створки нежной раковины, проник внутрь, посылая непередаваемоострые ощущения по раздраженным нервным окончаниям.

Припав поцелуем к ее шее, Клейтон продолжал возбуждать ее,гладя потаенное местечко; искусные пальцы с безошибочной уверенностью отыскаликрохотный бугорок, где, казалось, сосредоточились все чувственные желания.

С каждым мгновением жаркая, безумная волна уносила Уитниневедомо куда, поэтому она не сразу ощутила перемену в его ласках. Его поцелуи,прикосновения, только что такие нежные и страстные, стали теперь безжалостнымии жестокими, в них было что» то неприятное, нехорошее, порочное. Для человека,терзаемого неразделенной любовью, любовью собственника… в его поцелуях нехватало горячего искреннего пыла, а в ласках — истинной нежности.

Его пальцы вновь шевельнулись в ней, и, Уитни тихозастонала.

— Так значит, тебе это нравится? — с издевкой прошепталКлейтон и отстранился. — Не хочу, чтобы ты слишком наслаждалась, любовь моя, —резко бросил он и лег на Уитни, раздвигая ее ноги коленом, а потом… потомстиснул ее бедра, приподнял, и в этот момент циничные нотки в его голосенаконец разорвали густой сладострастный туман, почти поглотивший ее. Уитниуспела заметить выражение неподдельной горечи, промелькнувшее в его взгляде,прежде чем