любой весточке от тебя и любому письму. Если у тебя когда-нибудь возникнут трудности, то приходи. Ледяные горы Скидана укроют тебя от любой беды, только попроси. Оставайся верен себе и будь счастлив, Нуска. И… – Минхэ замялся и снова приобнял своего ученика. – И не плачь, пожалуйста…

Но Нуска плакал. Он не знал почему, но на сердце было одновременно и горестно, и тепло.

К тому моменту, как звёзды скрылись за горизонтом, праздник подошёл к концу. Завершился он поистине великолепным выступлением придворных музыкантов: орудуя музыкальными инструментами не хуже, чем бойцы мечами на поле боя, они заставили умолкнуть даже самых пьяных сплетников.

Грустно пели простонародная пилька и возвышенная мира, птичьим пением им отвечали фариза и спарли[21], а переборы струн арвины[22] наполняли зал ощущением волшебства и особого таинства.

Нуска вслушивался в великолепное сплетение нот и звуков. И не мог поверить в то, что он сейчас находится на своём месте. Что он сейчас никем не притворяется, не влез неприглашённым и не спит. Что всё, что с ним сейчас происходит… взаправду.

Когда утихли песни, когда разошлись все гости, а до рассвета оставалось всего ничего, Нуска поднялся на ноги. Он не ощущал усталости, а сна не было ни в одном глазу.

Как по велению духов разошлись все, кроме него и Сина, так и не покинувшего трон.

Нуска неловко прицепил фибулу к своей рубахе, расстегнул воротник и манжеты, а затем лёгкой поступью поднялся по ступеням.

Син сидел там. Он ждал его. Увидев Нуску, он поспешил снять корону и сбросить мантию на каменный подлокотник.

Лекарь подошёл и, стоя на ступеньку ниже, смотря на своего правителя всё тем же полным восхищения взглядом, протянул к нему руку:

– Сегодня весь Скидан празднует победу, не только знать. Неужели вы не хотите встретиться с простыми горожанами и солдатами?

На лице Сина на мгновение мелькнула неуверенность.

– Ты думаешь… они хотели бы меня видеть?

– Неужели вы полагаете, что хоть кто-то сейчас в стране не желает вас видеть? – ответил вопросом на вопрос Нуска, продолжая держать руку протянутой. Он улыбался, он ждал.

В голубых глазах Сина зажглась искорка тепла. Он кивнул, потянулся и крепко сжал пальцы лекаря. А на его лице мелькнула улыбка – кажется, эрда осчастливила одна мысль, что ему будут рады все.

Глава 78. В тронном зале

Нуска вновь тащил эрда за собой. Как маленькие дети, они выбежали из тронного зала и сбежали вниз по лестнице. Нуска едва не врезался в парадные двери – со смехом толкая их, он увидел, как руки в тонких чёрных перчатках надавили на створки над его головой и мягко отворили их. И открыли перед лекарем целый мир.

Холодный ветер ударил в лицо, Нуска остановился: перед ним, как на ладони, лежал весь город. Огни мерцали в темноте, свет горел в каждом окне – сегодня весь скиданский народ праздновал до рассвета. И Нуска рванул вперёд, крепко сжимая руку эрда.

Город принял их горячо. Прохожие отплясывали и пили прямо на главной площади, а над головами людей сверкали развешанные по всей Эрьяре фонарики, наполненные арцентской магией.

Сначала никто не обратил внимание на двух взволнованных господ, но Нуска вытащил растерянного правителя в самый центр, толкнул в спину, заставляя сделать пару шагов вперёд, и заголосил:

– Скиданцы! Эрд Син пожаловал, чтобы лично поздравить вас!

Конечно, все рассмеялись, решив, что это шутка, но их взгляды сразу же обратились к поднявшему шум озорнику. И широко улыбавшийся в этот момент Нуска видел, как менялись их лица: от пьяного веселья к благоговению.

Толпа ринулась вперёд, окружив эрда. Кто-то сказал бы, что это небезопасно, но… Нуска знал, что Син разделяет его взгляды.

«Правитель, который боится своих подданных, боится выйти перед ними, поговорить с ними, пожать им руки… ничего не стоит».

– Это… правда вы?

– Не может такого быть!

– Эрд? Эрд Син Рирьярд? Неужели…?

– Да как же!

– Невозможно…

Все шумно переговаривались, выпучив глаза. Никто не верил собственному зрению. Но вот он, единственный и неповторимый, эрд всея Скидана воочию предстал перед ними в своих парадных одеяниях, пускай и без мантии с короной.

Никто не решался подойти первым. Все переминались с ноги на ногу, шептались, бросали взгляды друг на друга и показывали на правителя пальцами. Нуска мог видеть лишь спину Сина, но знал наверняка, что тот стоит со своим привычным безразличным и величавым видом. Кто же решится подойти?

Нуска уже думал вмешаться, но…

– Мири, подожди! Куда, Мири! – заверещал кто-то в толпе, но было поздно.

Девчонка лет семи пролезла под локтями взрослых, пробралась в центр круга и бросилась на эрда с объятиями. В этот момент она широко улыбалась, а её руки крепко-накрепко обвили пояс правителя.

– Эрд Син, вы спасли моих отца и братишку на войне! – почти закричала девчушка с покрасневшим лицом. – Эрд Син, я люблю вас!

Нуска вылупил глаза и даже сложил на груди руки. Ну не наглость ли?

Вперёд вырвалась мать ребёнка, одетая в обыкновенное серое платье с грязным передником. Кажется, она была из бедных. На лице женщины застыл ужас – она бросилась вперёд, пытаясь оторвать свою дочь от Сина, но у неё ничего не вышло.

– Духи, милостивые духи! Прошу, простите мою дочь, высший… сурии эрд Скидана! – неразборчиво взмолилась она, подняв на правителя полные слёз глаза. Но, видимо, встретившись с ним взглядом, перепугалась до смерти и рухнула на колени, сложив перед собой ладони. – Простите нас, мы сейчас же уйдём! Мири… Мири просто ребёнок! Просто оттолкните её, и мы уйдём!

В ту же секунду пальцы правителя шевельнулись. Толпа в ужасе застыла, наблюдая за этой сценой.

Син склонил голову и мягко накрыл макушку девочки рукой.

– Мири, это я благодарен твоим отцу и брату за то, что они, будучи простыми людьми, защитили Скидан.

Толпа ахнула, а девочка рассмеялась и наконец выпустила эрда из своих цепких объятий. Но вместо того, чтобы уйти, она схватила свою мать под локоть и потащила её к эрду.

– Мама, ты тоже обними эрда! Ты ведь сама говорила, что он сильнейший и благороднейший мужчина! Почему ты его боишься?

А женщина уже и сама не знала. Утирая слёзы, она поднялась на ноги, растерянно уставившись на Сина. Как же теперь не подойти? Если она так и продолжит стоять – значит, боится его?

– Да… да как же можно… Мири, это невежливо! – попыталась найти оправдание женщина.

Возможно, они могли бы ещё долго