руки и волосы Нуски пропитались запахом табака. Но это как ничто другое настраивало на долгий и интересный разговор.

– В своё время драконы, как и люди, не могли использовать дэ, но каждый из них обладал выдающимися качествами. Драконы плохо выносили конкуренцию, а поэтому постепенно расселились по всему континенту, разделившись на «семьи». Драконы, что жили у воды, постепенно научились управлять водной энергией, драконы с юга и из пустынь – впитывать и использовать энергию звезды. Драконы в лесах и на просторных лугах – энергию земли, а драконы, что жили в пещерах и под землёй, копали глубокие норы и собирали блестящие руды и камни, – энергию металла. Намного позже появились светлые и тёмные драконы. Светлые следили за порядком среди драконов, выслеживали нарушителей, наказывали их либо наставляли на верный путь. А тёмные… Это драконы, которых заключали в недрах земли. Убийцы, преступники. Они жили так близко к мёртвым истокам дэ, что постепенно научились управлять самой смертью. А светлые драконы, чтобы им противостоять, постепенно приобрели силу энергии жизни.

– Получается, если бы не было драконов-риров… не было бы и драконов-хаванцев? – изумился Нуска и затянулся до хриплого кашля.

– Верно. Когда возникает угроза миру, появляется и та сила, что может ей противостоять.

– Значит, я существую лишь для того, чтобы противостоять вам, эрд Син? – посмеиваясь, уточнил Нуска и передал эрду трубку.

– Либо наставлять на верный путь, – уточнил Син и, скрыв лёгкую улыбку за трубкой, выпустил несколько колечек дыма.

– Выходит, и мы имеем что-то общее с драконьими предками? Вы к этому клоните?

– Да. Энергия накладывает свой отпечаток на каждого из нас. Чем больше энергии течёт по нашим жилам, чем чаще это происходит, тем сильнее мы подвергаемся её воздействию. Даже твои волосы… – Син протянул руку, очень аккуратно взялся за прядку волос Нуски и провёл по ней пальцами от самых корней до кончиков. – Когда мы отправлялись в Дивур, они были светло-жёлтыми, но сейчас – белые как снег. Но если внешние отпечатки заметить легко, то внутренние – сложнее.

Нуска только покивал, а затем вернулся ко второй интересовавшей его теме.

– Итак, риры – это потомки изгнанников ещё с тех времён, когда рирами были сами драконы?

– Да. И смерть для рира – это не конец, а избавление. А самым важным для риров всегда были продолжение рода и его сохранение. Поэтому, когда родился я… – Син замялся. Придержав трубку у рта и закрыв глаза, он медленно начал: – Под чёрной звездой, в день затмения, когда небо над Скиданом осветила тёмная комета, в самом сильном роду риров родился ребёнок. В момент его рождения сурии сходили с ума, а континент окрасился кроваво-красным. Мать ребёнка ослепла, прислужницы, что принимали роды, либо умерли, либо лишились рук… Энергия ребёнка оказалась так велика, что обезумевший Ранмом в тот же день отнёс его в храм на окраине и отдал местному шаману.

– Если он хотел избавиться от вас, то не проще было бы… убить? Может, он просто… – Но Нуска не смог продолжить и только вздохнул.

– Он не смог меня убить не из отцовских чувств. Он просто не сумел. Тёмная энергия защищала меня и не позволяла никому навредить мне, – покачал головой Син. Он не выглядел сильно опечаленным, скорее отстранённым.

– И что же произошло в храме? – продолжил допытываться Нуска.

– Шаман был хаванцем. Он мог сдерживать и подавлять мою силу. Однако он хотел только использовать меня в своих целях как оружие.

– В своих целях?

– Он хотел, чтобы я отравлял еду его врагов. Помогал ему грабить богатых и обманом получить ранг, чтобы переселиться в столицу. Никто бы не заподозрил старика хаванца. – На секунду лицо Сина потемнело от неприятных воспоминаний, а пальцы с хрустом сдавили трубку, но не сломали её. Тогда эрд решительно передал её Нуске.

– И вы узнали об этом?

– Да. Тогда мне исполнилось всего пять лет, но я понимал многое. Я мало говорил и много слушал, в том числе я слушал и гостей шамана. И… мне совсем не хотелось никого убивать ради того, чтобы старик набивал желудок столичными деликатесами. При первой же просьбе совершить что-то подобное я… сбежал. Но куда мне было идти? Шаман в красках рассказывал о том, как Ранмом просил избавиться от такого отродья бездны, как я. Поэтому я не искал приюта у риров, я ушёл в лес.

– И уже там вас приютили волчаки? – догадался Нуска. Хоть эрд и выглядел спокойным, но Нуска догадывался, что об этом говорить нелегко.

«Рассказывать, как с самого рождения ты был никому не нужен, как все вокруг мечтали лишь о твоей смерти, включая родителей… Это не может даваться легко».

– Да. Меня подобрала стая волчаков. Так как я пах тёмной дэ и был ребёнком, они из жалости приютили меня и подкармливали добычей. А я рос вместе с их щенками, – кивнул Син, а его взгляд стал понемногу оттаивать. Он повернул голову в сторону своего белого волчака, мирно дремавшего в углу денника перед долгим походом.

«Никто из людей не испытывал к вам жалости, зато дикие животные стали первыми, кто проявил к вам доброту. Почему же вы так защищаете людей и заботитесь о них?» – мысленно сокрушался Нуска, но ничего из этого сказать так и не решился.

– И каково же было жить в стае волчаков, Син? – спросил Нуска, высыпав прогоревший табак из трубки на пол. Лекарь смотрел на эрда, а эрд – в потолок.

– Тепло. Уютно. Мы заботились друг о друге. Волчаки никогда не бросали членов стаи, всегда в первую очередь кормили щенков и стариков. Вскоре я научился общаться с ними, но это сложно назвать разговорами. Скорее это как… видения, сны, которыми они делились с друг другом с помощью тёмной дэ. А самки перед сном рассказывали своим щенкам сказки…

– Сказки? Настоящие сказки?! Син, расскажите! – потребовал Нуска, а затем в полной готовности развалился на сене и задрыгал ногами от нетерпения.

– Это немного… трудно, но я попытаюсь, – неуверенно отозвался Син и, бросив взгляд на Нуску, вздохнул и прикрыл глаза. Сложив руки под головой и устроившись на спине поудобнее, он начал: – Однажды маленький щенок потерялся в лесу. Он долго блуждал среди деревьев, а новые запахи и путали, и манили его. Он метался из одной стороны в другую, задирал по ветру нос, но не мог уловить запаха своей стаи. Потерянный, он забился в ямку между корней деревьев, где надеялся переждать наступивший день. Незнакомые звуки леса пугали щенка, и, несмотря на своё любопытство, он боялся