litbaza книги онлайнИсторическая прозаЧеловек системы - Георгий Арбатов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 112
Перейти на страницу:

Здесь Косолапов и его друзья бежали наперегонки со смертью. Их главная ставка была сделана на XXVII съезд КПСС, который по Уставу партии должен был состояться в начале (феврале – марте) 1986 года. Но уже к концу 1984 – началу 1985 года стало ясно, что Черненко до этого времени, скорее всего, не дотянет. Тогда под нажимом молодых карьеристов было принято решение перенести съезд на осень 1985 года. В марте 1985 года группа работников во главе с Косолаповым должна была выехать за город для подготовки съезда. Но их отъезд опередила смерть – буквально на пару недель…

Чтобы закончить тему, должен сказать, что Р.И. Косолапов уже в годы перестройки стал одним из идеологов лево-консервативной оппозиции – так называемого Объединенного фронта трудящихся (ОФТ), созданного консервативной частью коммунистического партийного и государственного аппарата и руководства профсоюзов и рассчитанного на привлечение рабочих при помощи требований о «диктатуре пролетариата» и правопопулистских лозунгов.

Для меня период Черненко был очень нелегким. Я с ним лично был знаком и, в общем, не ощущал с его стороны недоброжелательства. Зато его с лихвой проявлял ко мне родственник Черненко М.И. Волков, остававшийся заведующим сектором экономических наук Отдела науки ЦК КПСС. Я уже говорил о развернутом при его активном участии (под руководством, видимо, Гришина и Зимянина) наступлении на экономические и международные институты Академии наук СССР. Одним из следующих объектов преследования должен был, судя по всему, стать ИСКАН.

Весной 1984 года подоспела и нацеленная против меня провокация. В западногерманском журнале «Штерн» появилась статья о К.У. Черненко, в которой приводились приписанные мне слова о том, что он, малограмотный крестьянин, никак не подходит для своей высокой должности. Я, разумеется, ничего подобного не говорил, да и чужд мне был сам подход – попрекать людей их «неаристократическим» происхождением. Зная московские связи западногерманского журнала, я пришел к выводу, что это – сознательно «скормленная» немцам одним из моих советских недоброжелателей дезинформация. И она, как я вскоре узнал, была тут же доложена руководству, стала предметом оживленных обсуждений в «коридорах власти».

Вскоре после этого я был у М.С. Горбачева и имел возможность поднять этот вопрос. Горбачев мне сказал, что слышал об этой истории и его не надо убеждать, что это ложь. «В чем, в чем Арбатова нельзя обвинить, – заметил он, – так это в том, что он идиот и будет говорить такие вещи иностранным журналистам». Пообещав поговорить с Черненко, дал совет попроситься к тому на прием.

Я это сделал (дело было в первой половине мая) и вскоре был принят. Минут двадцать ждал в приемной (оказалось тоже полезным: сновавшие туда-сюда человек десять аппаратных работников меня видели и быстро рассказали другим). Потом минут двадцать – двадцать пять разговаривал с Черненко. По делам – об отношениях с США и о необходимости выработки более активной политики в Тихоокеанском регионе. Черненко слушал, все время кашлял, сплевывал в больничный «флакон-плевательницу» (помню такие по туберкулезному госпиталю времен войны). Вел себя вполне доброжелательно, сказал, что с тем, что я предлагаю, в принципе согласен и чтобы я вносил в ЦК записку. Я это сделал, но при жизни Черненко записка последствий не имела. Собственно, я их и не ждал. Мой личный вопрос был на тот момент решен, меня на какое-то время оставили в покое, политическая же ситуация по-прежнему оставалась не только унылой, но и тревожной.

Вместе с тем в то время как-то вызревало понимание: еще одного Черненко, человека его взглядов, его интеллектуального и политического бессилия страна больше не выдержит. И хотя не в наших традициях было обсуждать политических деятелей, которые могли бы стать следующими лидерами, страна настолько устала от безликости, анонимности и серости руководства, что проблема преемника генерального секретаря была у всех на уме. А к моменту смерти Черненко господствовало мнение, что единственным достойным претендентом на роль лидера является М.С. Горбачев (если только не считать мнения некоторых членов политбюро, о котором можно судить по выступлению Е.К Лигачева на XIX партконференции).

И еще маленький фрагмент. Весть о смерти Черненко застала меня в США, в Сан-Франциско, куда мы только утром прибыли с парламентской делегацией во главе с В.В. Щербицким. А вечером отправились в обратный путь. Люди в делегации и среди сопровождающих лиц были разные, в том числе по политической ориентации; писатель В.В. Карпов и старый аппаратчик, в то время заведующий Отделом пропаганды ЦК КПСС Б.И. Стукалин, президент Украинской академии наук Б.Е. Патон и генерал-полковник Н.Я. Чернов, председатель Госбанка В.С. Алхимов, обозреватель Гостелерадио В.С. Зорин, работники аппарата Верховного Совета, сотрудники КГБ из охраны. Но в ту ночь (перелет до Нью-Йорка длился пять с половиной часов) никто даже не вспомнил об обычной осторожности, все открыто говорили об одном: лидером должен стать Горбачев, и только он. И даже грозились, если что будет не так, выступить на пленуме ЦК.

В Нью-Йорке, где мы должны были пересесть из американского самолета в наш, делегацию встречали представители конгресса США, наш посол в США А.Ф. Добрынин и представитель СССР в ООН О.А. Трояновский. Когда мы сходили с трапа, они шепнули: «Пленум уже состоялся. Генеральным секретарем избран Горбачев». И в делегации началось настоящее ликование. Я полушутя сказал своим коллегам: «Подождите радоваться, пока не сядем в самолет: у нас же национальный траур!»

Как можно оценить этот короткий, наверное не имеющий шансов получить много страниц в истории период – период Черненко? Поначалу у меня лично был однозначный ответ: потерянные тринадцать с лишним месяцев в такой трудный для страны период. Потом я начал осторожнее относиться к оценкам. Может быть, эти тринадцать месяцев не были так уж потеряны, может быть, они даже были нужны, чтобы понять, насколько страна нуждается в переменах и реформах, притом радикальных. В этом смысле, может быть, и «черненковщина» готовила почву для перестройки.

Шесть знаменательных лет

Избрание М.С. Горбачева генеральным секретарем ожидалось с известным нетерпением и широко (хотя отнюдь не всеми) приветствовалось. С первых дней пребывания на этом посту он имел многочисленных сторонников, готовых ему помогать, с ним работать, а если понадобится, и вместе с ним бороться. В этом смысле Горбачев был в гораздо более предпочтительном положении, чем, пожалуй, любой его предшественник (может быть, за исключением Ленина; но обстановку в стране, настроения политической элиты и руководства партии того времени я знаю лишь по книгам и поэтому от категорических суждений воздержусь).

Мне хотелось найти какую-то краткую, но емкую характеристику М.С. Горбачева. Не знаю, удалось ли, но я рискну изложить свой вариант. Мечтой, заветной целью Михаила Сергеевича было придать социализму «человеческое лицо», преобразовать социальный строй и режим. Это удалось лишь отчасти, пожалуй, и времени на это требовалось больше, и политическая программа должна была быть основательнее, точнее. Но что ему действительно удалось, так это то, что советский народ впервые за свою историю увидел во главе страны лидера с «человеческим лицом». Не божество и не тирана, не великого гения, но и не подпаска, а современного человека, с серьезным образованием, нормальной речью, цивилизованным поведением. Это заслоняло и ставшие вскоре очевидными недостатки – такие, как многословие, склонность к повторениям и т. д. Другие качества нового лидера – смелость, решительность (а порой и ее нехватка), способность глубоко прорабатывать сложные вопросы экономики и политики становились очевидными со временем, в течение следующих лет.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 112
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?