После обеда ей еще слушать планы мужа и его родни по поводу сражения, затем уговаривать Оллэ не отмалчиваться в сторонке и высказать соображения, а после тонко льстить умному патору, не переносящему прямого восхваления. И не желающему без уговоров делать то, чего ждет от него королева: орден багряных пока не получил указаний выдвигаться на поле в первую линию войск. Сам Факундо вчера твердил нечто невразумительное и отвратительно миролюбивое о прощении грехов и ошибок и еще о том, что божьи воины вмешаются лишь в крайнем и худшем случае. А без их участия всё с самого начала станет крайним и худшим: ей ли не знать выучку багряных! Да и черные неплохи, пусть они попали в немилость и лишь накануне похода обрели – лучшая и наиболее надежная их часть – сомнительную честь именоваться «овцами отшельника Убальдо».

Хороши овечки, – усмехнулась Изабелла, рассматривая сквозь кубок с разбавленным вином полог шатра, словно бы окровавленный оттенком напитка, – даже дети знают, что новопризнанный святой при жизни всеми в обители именовался волком.

– Ушел, – негромко выдохнула Аше, поправила нож и отложила в сторону копье.

– Вион-то? Ящерка, временами я бываю малость не в себе, – нехотя признала королева, – но в людях разбираюсь. Даже если они не вполне люди. Этот не умеет понять, что для него главное в жизни и смерти. Пока не справится, будет бессилен и ничтожен. Он даже на большую ошибку не сможет решиться. Ему требуется пример для подражания. Свеженький! Он не любит вспоминать о прежних неудачах, потому не обратится со своими сомнениями к Оллэ, хотя стоило бы. Красавчик теперь галопом помчался прочь, не выбирая дорогу и не пробуя истратить хоть миг на мысли о том, отчего он делает так и куда спешит. – Изабелла зевнула, пряча опаску и интерес. – Надеюсь, ты и без него сможешь обеспечить мою охрану.

– Есть колдун, есть воины, есть Пабло, – серьезно перечислила Аше. – Женщина-вождь утром будет видеть всю большую охоту. Всю! Пока есть колдун и есть я, никто не посмеет пить кровь женщины-вождя. Никто!

Аше потрясла сжатыми кулаками, рассмеялась и убежала выполнять приготовления, делающие возможным столь смелое обещание. Она скользнула меж кромок полога, впустив лишь одну струйку холодного воздуха и узкий блик розового предвечернего солнышка, вздумавшего озарить сиянием день и проверить, способна ли красота природы умягчить воинственный пыл людей.

– Восход грядет красный и ветреный, – грустно шепнул Абу, подстраивая виуэлу. Улыбнулся, повел руками. – Не надо о завтрашнем дне, понимаю. Позволю себе начать с любимой мелодии Альбы, я горжусь тем, что это песня моей родины.

– О войне? – поморщилась королева.

– Что вы, как можно не знать привычек Альбы. О невинной, почти детской любви, – укорил её Абу. – Ни в одной из тех песен, что он исполнял, люди не умирали, даже по причине разбитого сердца. Как он, бедняга, два года протянул в нашем мире при подобной наивности…

Изабелла лениво отщипнула вареное птичье мясо, темное, несколько жилистое. Мнение посла Алькема о предстоящем багряном рассвете она разделяла полностью.

Время, отведенное на отдых, исчезало с пугающей быстротой.

Ночь натягивала шатер мрака со сноровкой, вызывающей зависть у опытных воинов. Лагерь едва развернулся, укрепления в тяжелую, пропитанную влагой землю врастали кое-как, шум работы не умолкал – но люди уже едва различали друг друга в густом вареве сумерек, приправленном ледяной сметаной тумана. Его призрачную плоть тут и там прожигали искры костров, и ночь казалась зрячей тысячеглазой тварью, с шелестом натачивающей свои ядовитые когти.

Королевские шатры таились на холме сонные, временный кров патора и его ближних тоже принадлежал отдыху. Расположившиеся на склоне чуть ниже багряные служители первыми завершили устройство лагеря и укреплений, обеспечив себе право отужинать и начать копить силы, которые, как известно, прибывают надежнее всего от праведного сна, предваренного молебном. Утром силы будут нужны: патор на закате сменил исходное решение и согласился выделить значительную часть воинов в рясах для усиления главной линии обороны.

Изабелле ничего не снилось. То ли снадобья тому причиной, то ли врожденное умение откладывать переживания до удобного момента. Сейчас было важно запасти бодрость на долгий день, может статься – важнейший в жизни. И королева копила по капле, по вздоху, – пока резкое движение не оборвало сон. Прежде никто не смел будить её величество, бесцеремонно заткнув рот и болезненно вывернув руку. Изабелла резко вскинулась, с трудом гася гнев и удивление: не могли так поступить без причины!

Бездонные глаза Аше смотрели в упор, полные губы были сведены плотно и строго. Маари прикрывала свободной ладонью свечу так, чтобы уронить на полог шатра как можно меньше света. Жестом она показала: надо сидеть тихо. Встряхнула за руку, дождалась кивка согласия и поползла по кругу, рисуя знаки, сопутствующие всякому её колдовству. Изабелла набросила на плечи шаль, подтянула ближе свечу и стала держать ладонь как следует, пряча огонек. Сон сгинул, холодок неведомой беды гулял по спине и делался все заметнее. Потому что иных дуновений и движений воздуха просто не было! Осознав это, королева ощутила настоящий страх.

В щель полога скользнул Оллэ, сел рядом.

– Нас не услышат, – он хищно усмехнулся и добавил: – А пожалуй, и не увидят. До поры.

Следом протиснулся Абу, поклонился и замер в тени, придерживая ткань и пропуская короля, его племянника, а затем и патора. Изабелла прикусила губу, наверняка зная, что именно сейчас услышит.

– Нэрриха не стали ждать рассвета, – подтвердил худшие опасения Оллэ. Ненадолго замолк, уточняя сведения своими нечеловеческими способами. – Их достаточно много. Есть опытные. По крайней мере трое достигли пятого круга и выше… мои ученики.

– Они не знают, что ты здесь? – смутно понадеялась королева.

– Они помнят, что однажды я уже умер от яда, приготовленного моим учеником, – глаза Оллэ блеснули чистым льдом. – Не только людям ведомо тщеславие. Обычно я усердно объясняю, чем оно чревато… Видимо, придется повторить урок. Королева, я понимаю и принимаю ваше решение отослать Виона. Могу добавить: его уровень не дает надежной защиты вам и наследнику, а его верность не тверже масла. Увы, скажу совсем прямо: я тоже не защитник вам, я не могу позволить детям ветра пройти наш авангард насквозь и посеять панику. Моя задача – встретить их там, вне боя людей.

– Значит…

– Надеюсь, Аше знает, что следует предпринять, – завершил пояснения сын шторма. – Желаю вам встретить рассвет в здравии. Это все.

– Желаю и вам встретить… в здравии, – прошептала Изабелла.

– Для меня это едва ли существенно, – усмехнулся Оллэ. – Но все же спасибо. Да, – он обернулся к королю и патору. – Не стоит размещать людей ближе, чем в десяти каннах от меня. И еще. С северо-востока идут войска, мне недосуг отвлекаться и смотреть подробно, чьи именно. Не желаю отвлекаться и давать о себе и тем более о них лишние сведения кое-кому. Однако же я предупредил.