Чарли неловко откашлялся. Йо повеселило, что его друг – огромный, весь в наколках, с растрепанными волосами и в синяках – сидит на мамином диване, сложив руки на коленях, словно маленький мальчик, читающий катехизис, и не знает, куда девать глаза. Презабавная картина.

– Мне тоже здесь неплохо, – пробормотал он.

– Что ж, я бы сказал, что вы хорошо на него влияете! – сказал Йо, ухмыльнувшись, и Чарли бросил на него сердитый взгляд.

Когда мать ушла на кухню, он придвинулся к другу.

– А теперь серьезно: как у тебя дела? Тебе что-нибудь нужно?

Чарли покачал головой, и одно это движение снова заставило его скривиться от боли.

– Все и правда в порядке. Мне лучше не принимать сейчас ничего. Ты ведь знаешь, что…

Йо быстро кивнул.

– Понимаю. Это разумно. Но что, если ты так и не оправишься? Твоя спина… Может, мне спросить у Эммы, не может ли она…

Чарли перебил его насмешливым фырканьем.

– Не хватало еще, чтобы меня осматривала какая-то баба! Я лучше сам буду лечиться, благодарю покорно.

Йо вздохнул.

– Не будь таким упрямым ослом! Ты и пошевелиться-то не можешь. Что, если они повредили какие-то внутренние органы?

Чарльз лишь пренебрежительно хмыкнул и осторожно вернулся в лежачее положение. От напряжения на лбу выступил пот.

– Я смотрю, вовсю идешь на поправку. Осталось пообедать как следует, и сразу будешь, как новенький! – поддразнил его Йо. – Ну, что тебе еще нужно, чтобы меня послушаться? Дождаться осложнений?

Чарли утомленно прикрыл глаза, и Йо пару мгновений с беспокойством смотрел на него. Друг вышел из тюрьмы в самом плачевном состоянии. Йо не знал точно, что происходило во время допросов, но визит в тюрьму и встреча с охранником дали ему какое-то представление о том, через что пришлось пройти Чарльзу. Конечно, он больше и дня бы не выдержал там, на нем и так уже не было живого места.

Йо не знал, что в конце концов заставило Олькерта вытащить его оттуда. Может быть, он просто понял, что так будет правильно? Впрочем, в этом Йо сомневался. Он не мог понять, что же еще его на это подвигло. У него не было никакой сколько-нибудь интересной информации о Карстенах, когда он, нервничая, явился к боссу со своим первым отчетом. Он лишь умолял о снисхождении, повторяя, что Карстены – совершенно нормальная семья, без скелетов в шкафу. Они даже оставили при себе больного сына.

Олькерт спокойно выслушал собеседника, не проявляя ни малейшего интереса. А через два дня Чарли выпустили из тюрьмы.

Это было похоже на какое-то чудо. Йо безуспешно ломал голову над тем, как вытащить своего друга из беды, а потом внезапно получил сообщение, что должен забрать его. Чарльз был оправдан по всем пунктам обвинения.

Тогда Йо подумал о том, что один-единственный человек обладает такой властью, и невольно содрогнулся. Оказалось, что Олькерт даже может повлиять на полицию и обвести вокруг пальца судебную систему. Это было несправедливо, это было неправильно, но он не стал предаваться ненужным сожалениям. Он просто почувствовал облегчение, узнав, что его друг снова в безопасности рядом с ним.

С тех пор только отношения с Лили и ее семьей не давали ему покоя. Может быть, он все-таки допустил какую-то ошибку?

* * *

Франц быстро сбежал по лестнице виллы, листая бумаги, но перед кабинетом, уже потянувшись к ручке, вдруг остановился. Дверь была приоткрыта, и он невольно подслушал разговор родителей. Оба с трудом сдерживали себя и говорили на повышенных тонах.

– Я решительно не понимаю, почему он отвергает ее! – сказал отец. – Олькерт не станет вкладывать деньги в нашу компанию, пока дело со свадьбой не будет решено.

Франц сразу понял, о чем идет речь, и замер, как вкопанный. Сердце бешено колотилось в груди.

– У него наверняка есть личные причины. Ведь бывает, что люди просто несовместимы… – увещевала его мать.

– Личные причины? Какие такие «личные причины»? И он прекрасно знает, что личные предпочтения в таких делах второстепенны. Нет… это просто вздор. – Теперь отец говорил тише, так что Францу пришлось податься вперед, чтобы что-то расслышать. – Говорю тебе, Зильта… Иногда я думаю… Ох, мне трудно это выговорить вслух, но иногда я задаюсь вопросом, может быть, мальчик… ненормальный?

– Но, Альфред, как ты можешь… – Голос матери утонул в шуме, который внезапно поднялся в голове Франца. К своему ужасу, он обнаружил, что его бьет дрожь. С бешено колотящимся сердцем он повернулся и пошел, – нет, почти побежал вверх по лестнице. Ему казалось, что за ним гонится стая волков, желудок свело, слова отца снова и снова стучали в голове: ненормальный, ненормальный, ненормальный!

Наверху он остановился, схватившись за перила и тяжело дыша. Холл словно надвигался на него, причудливо изгибаясь и расплываясь, нашептывая ему, что сейчас самое время. Этот день настал. Он должен сделать это прямо сейчас.

– Франц!

Кай появился словно из ниоткуда. С беспокойством глядя на Франца, слуга взял его за руку.

– Что с тобой?

Франц сделал шаг назад. Кай посмотрел на него, а затем перевел взгляд на перила.

– Что ты задумал? – прошептал он.

Франц видел его, как будто сквозь туман. В ушах стоял звон. Ненормальный, ненормальный, ненормальный.

Внезапно им овладел гнев. Холодная, буйная ярость. Во всем был виноват Кай. Кай, с его мягкими губами, голубыми глазами, крепким телом. Он соблазнил его, подтолкнул к тому, чтобы перейти черту, ступить на путь, с которого нет возврата. Сам не понимая, что делает, он толкнул Кая так сильно, что тот пошатнулся и ударился о перила. Парень ахнул и удивленно моргнул.

– Уходи, – прошептал Франц.

– Но я…

– Я сказал, исчезни!

– Франц, что с тобой?

– Пришли ко мне Зеду!

– Что? – Кай испуганно замер.

Франц глубоко вздохнул. Пригладил рукой волосы, поправил пиджак. Он знал, что делать. Этот план созрел у него давным-давно, хотя он и думал, что в нем не возникнет нужды.

– Ты меня слышал. Отправь ее ко мне. Немедленно. И никому ни слова. – Он подошел к Каю так близко, что от знакомого запаха его пробрала дрожь. Борясь со своими чувствами, он схватил парня за воротник и прижал его к стене.

– Ты меня понял? – спросил он тихо, но так угрожающе, что глаза Кая удивленно расширились.

– Да, – хрипло сказал слуга. – Еще бы не понять. – В глазах сверкнул гнев.

Франц кивнул и отпустил его. А затем, не говоря ни слова, повернулся и ушел.

* * *

Зеда стояла у кровати, ее била дрожь. Она была обнажена, одежда лежала на полу у ее ног. По бедрам струилась кровь. Он догадывался, что она окажется девственницей.