Я замолкаю. Мой взгляд направлен на дверь. Минуту назад самозванец допрашивал Айлу. Но теперь он замолчал.

Я делаю осторожный шаг к двери, затаив дыхание и прислушиваясь, напряжённая в ожидании приглушённого звука боли. Вместо этого поворачивается ручка.

Я отступаю, расправляя руки, чтобы защитить Грея. Он обычный человек, и это как в одной из тех видеоигр, где полицейские должны обезвреживать стрелков, не убивая мирных жителей. Этот принцип вбит мне в голову. Защищать мирного жителя.

Это работает намного лучше, если мирный житель хочет быть защищённым. Я отступаю, поднимая руки, с ножом в руке, и вдруг за мной никого нет. Для парня размеров Грея он двигается, как чертов призрак. Ручка поворачивается, и как-то он уже передо мной, и я отступаю в тень, как беспомощная дева.

Финдли выходит. Он слышал шум, да? Наш шепот, должно быть, был громче, чем я думала. Это очевидный ответ. Но нет, Финдли выходит, дверь открывается, заслоняя большого парня, бросающегося на него, и на мгновение кажется, что дверь ударит Грея в лицо. Нет, не ударит. Потому что именно в этот момент Финдли что-то слышит или чувствует. Он почти небрежно оборачивается. И видит Грея.

Глава 42

Это тот самый момент. Тот, когда самозванец растеряется от шока, а Грей спасёт положение, просто своим грозным видом в темноте. Всё происходит именно так. Самозванец отступает, глаза широко раскрыты. Грей хватает его за грудки и поднимает с земли… и самозванец вздрагивает, пригибая голову, как будто пытаясь избежать удара. Затем самозванец наносит удар. Я вижу блеск металла в последнюю секунду. Молоток направляется прямо к виску Грея. Прежде чем я успеваю открыть рот, он врезается ему в лоб.

Грей падает. А что делаю я? Ничего. Я остаюсь на месте, и это одно из самых трудных испытаний в моей жизни.

Атака произошла так быстро, что у меня не было времени выскочить из тени. Я по-прежнему нахожусь там, где стояла, в тёмном углу, с ножом в руке. Когда Грей падает, я готовлюсь выскочить и напасть. Но мне не дают этого шанса. Грей падает, и в следующую секунду самозванец оказывается за открытой дверью, скрытый от меня.

Я всё ещё могла бы рвануть вперёд. Это самое трудное — осознать, что я выбираю не делать этого. Самозванец не видел меня. Я не невидимка. Но по сравнению с Греем, я словно в тени. Всё, что он видел — это Грея, бросающегося на него, и между шоком от этого и радостью от того, что он его перехитрил, он не подумал искать кого-то ещё.

Теперь самозванец за дверью, берет Грея за плечи, тащит его в комнату, а я остаюсь в тени.

— Посмотри, кто пришёл тебя спасти, — говорит Финдли Айле. — Тебе повезло. Мне не нужно тебя пытать. Посмотрим, заговоришь ли ты, когда твой брат будет страдать.

Дверь закрывается медленно. Так медленно, что у меня есть время проскользнуть на другую сторону и поймать её носком ботинка. Я жду, когда Финдли заметит это.

Давай же, подлец. Ты уже пропустил второго человека в коридоре. Ты не можешь не заметить, что дверь не закрывается.

Я хочу, чтобы он это увидел. У меня наготове нож. Он подойдёт, чтобы проверить дверь, и я застану его врасплох.

Но он не проверяет дверь. Если он заметил, что она не совсем закрылась, ему всё равно. Он упивается своим успехом, смеясь над тем, что теперь у него есть рычаг давления на Айлу, рычаг, который, возможно, избавит его от необходимости пытать её, что ему явно не по душе. Я не хочу знать, что он планировал делать с тем молотком, но, возможно, он собирался использовать его для чего-то вроде раскалывания ногтей.

Теперь он говорит Айле, что будет пытать Грея и заставит её смотреть, и в его голосе слышится садизм, но я знаю лучше. Его радость исходит от уверенности, что он добьётся своего без пыток. Описания будет достаточно, чтобы она сломалась.

— С чего мне начать? — говорит он. — Для доктора руки — очевидный выбор, но мне кажется, что доктор Грей больше ценит свой мозг. Это был довольно сильный удар по его голове. Что, если…?

— Прекрати, — говорит Айла. — Пожалуйста.

Она переигрывает со своими всхлипываниями, но Финдли верит. В конце концов, она бедная вдова викторианской эпохи. Удивительно, что она до сих пор не упала в обморок.

Я приоткрываю дверь. Затем становлюсь так, чтобы заглядывать внутрь. Узкая полоска обзора достаточна. Грей без сознания на полу. Финдли стоит на одном колене рядом с ним, подняв молоток, чтобы снова ударить по голове Грея. Я вижу только юбки Айлы — она, кажется, сидит на стуле чуть в стороне.

— Расскажи, что произошло на чаепитии сегодня, — говорит Финдли. — Что знает МакКриди? Что та маленькая корова ему рассказала?

Маленькая корова? Это обо мне? Хм.

— Катриона ничего не знает, — говорит Айла.

Финдли поднимает молоток. У меня перехватывает дыхание, но он просто держит его над головой Грея.

— Кажется, ты сомневаешься, что я это сделаю, — говорит он. — Печально. Видишь ли, суть повторяющихся ударов по голове в том, что они непредсказуемы. Твой брат бы тебе это рассказал, если бы мог. Если я ударю его в то же место снова, это определённо вызовет повреждение мозга. Это также может убить его. И мне всё равно. Это ясно, Айла? Мне всё равно, умрёт ли он. Просто ещё одно тело в моей коллекции.

— У детектива МакКриди есть зацепка по делу Арчи Эванса, — выпаливает Айла. — О том, почему его могли пытать.

— Пытать? Кто сказал, что его пытали?

Айла замолкает. Чёрт. Как мало МакКриди рассказал своему констеблю?

— Я… я не знаю, — говорит Айла. — Должны быть какие-то доказательства…

— Это была она, не так ли? Катриона?

— Наша горничная? — голос Айлы повышается в убедительном недоумении.

— Она помогала ему. Я знаю, что он сопровождал её, когда она играла в детектива.

— Возможно, но, как я уже сказала, Катриона не имеет к этому никакого отношения.

Молоток опускается. Я вижу, как он летит, слишком быстро, чтобы быть поддельным ударом, и я распахиваю дверь и бросаюсь на Финдли. Он отступает. Возможно, снова притворяется. Мне всё равно. Главное, что его молоток больше не нацелен на голову Грея.

— Хотел поговорить со мной? — говорю я, пока он вскакивает на ноги.

Он ругается сквозь зубы.

— Это значит «нет»? — спрашиваю я, размахивая ножом. — Клянусь, я слышала своё имя. Ну, что-то вроде того, по крайней мере.

Он