Хожу взад-вперед по тротуару, обдумывая ситуацию. Да, Айла бы убежала, если бы услышала нас. Мы не шептались, как только вышли на улицу. Да, она могла услышать грохот или стоны из квартиры — трудно вспомнить все звуки, когда анализируешь драку.

— Я побегу домой, — говорит Грэй. — Я одет так, чтобы двигаться быстрее. Независимо от того, дома ли она, я вернусь с экипажем. А ты осмотри заднюю часть дома. Смотри…

Он внезапно прерывается:

— Ты так и не сказала, нашла ли доказательства вины констебля Финдли.

— Он тот, кто напал на меня в первый раз. Я в этом уверена.

— Что?

— Он думает, что я его предала. Женщина, которую я считала подругой, рассказала ему и заманила его той ночью в паб, где я была. Я нашла доказательства в его комнате. Да, вы идите домой за экипажем, а я осмотрю задний двор.

— Если Финдли пытался убить тебя, что ты собираешься делать?

Я стою на том месте, где видела Айлу, размышляя. Вряд ли самозванец мог подкрасться к ней сзади. В этом вся особенность таунхаусов — здесь нет боковых проходов, чтобы подобраться незаметно. И также нет боковых проходов, где она могла бы спрятаться, поэтому она была как на ладони.

Айла нашла это место между передними ступенями и кустом. Оно позволяло ей видеть прямо через улицу, на то, что она, должно быть, поняла — в отличие от меня — было окном в квартире Финдли. Я не заметила окно из-за занавески. Она не видела моего света и решила, что затемнённое окно означает отсутствие Финдли дома.

Возможно, она укрылась здесь, обдумывая следующий шаг? Если так, то обошла ли она квартал, чтобы войти через подвальное окно?

Если она действительно пошла сзади, то нам нужно добраться до неё и предупредить её. Так почему я не прошу Грея сделать это? Почему я не говорю ему, что побегу к его таунхаусу, проверю её и приведу Симона с экипажем?

Потому что я стою там, где стояла она, и у меня дурное предчувствие. Совсем дурное.

Она может видеть таунхаус Финдли отсюда. Что она не может видеть? Того, кто приближается с этой стороны дороги.

— Проверьте переулок! — приказываю я.

Его брови поднимаются от неожиданности приказа. Я должна отступить, но я так отвлечена, что бросаю на него суровый взгляд, как коллега-детектив. Наши глаза встречаются, и я чувствую мгновенную связь. Он моргает и отшатывается.

— Кто-то из нас должен проверить, — говорю я. — Быстро. До возвращения Финдли. Я хочу ещё раз осмотреться здесь. Это меня тревожит.

— Что именно?

— Пожалуйста, проверьте заднюю дверь, сэр. — Я снова встречаюсь с ним взглядом, надевая маску Катрионы. — Мы не хотим, чтобы миссис Баллантайн оказалась там, если он вернётся.

— Да, конечно. — Он смотрит вниз по улице. — Ты будешь в безопасности?

Я достаю нож из кармана.

— Ну, тогда, — говорит он. — Я должен быть благодарен, что ты попыталась использовать дубинку против меня вместо этого.

— Ножи оставляют много следов. К тому же они оставляют характерные раны.

Он подавливает смешок и затем убегает. Я наклоняюсь, чтобы осмотреть землю. Нет следов там, где стояла Айла. Если бы её вытащили силой, остались бы отметины в земле, а их нет.

Я параноик. Она услышала нас и убежала. Ночь тихая, а Грей говорит не самым тихим голосом.

Она в порядке. Просто…

Мой взгляд останавливается на что-то в кусте. Я тяну это и замираю от ужаса.

— Дункан! — кричу я, а затем быстро поправляюсь. — Доктор Грей!

Он был не дальше пятидесяти футов и повернулся, прибегая обратно еще быстрее. Я подняла то, что нашла. Женская черная перчатка.

— Она была в кусте, — говорю я. — Это её?

Он выхватывает перчатку из моих рук и выворачивает манжету. Инициалы Айлы вышиты там нитью цвета слоновой кости.

— Она могла снять перчатки, — говорю я. — А потом уронить одну в спешке. Но она была спрятанной в кустах. Как будто она специально её туда положила.

Как будто её застал врасплох самозванец. Как будто её силой убрали с места. Не тащили, а заставили уйти под угрозой насилия. Она хочет оставить след. Засовывает перчатку в куст.

Я говорю себе, что это глупо. Кто бы нашел эту перчатку?

Я, когда мы бы поняли, что она пропала, и догадались, куда она могла пойти. Это слабая надежда, но у неё не было другого выбора.

Грей шагает в другую сторону, и я думаю, что он оставляет меня позади. Он проходит около десяти футов и наклоняется. Поднимает что-то, похожее на маленькую белую таблетку. Я подхожу ближе и вижу, что это один из Айлиных мятных леденцов.

— Это Айлы, — говорю я. — Она любит мятные леденцы.

— Нет, — говорит Грей, его голос рычит, когда он идёт по тротуару. — Она их совсем не любит.

Я бегу, чтобы догнать его, и оба мы осматриваем тёмную землю в поисках ещё одного белого пятна.

— Это не её? — спрашиваю я. — Похоже на её. Она делает их сама, и они довольно специфические.

— Это её, — бормочет он. — Наследие от её проклятого мужа. Однажды он сказал ей, что у неё плохой запах изо рта. Но это был не из-за ее рта, это были её химикаты. Но она это восприняла…

Она решила, что у неё галитоз, и развила привычку постоянно сосать мятные леденцы. Нервная привычка.

Я замечаю ещё один леденец и перехожу на бег. Наклоняюсь, но это всего лишь белый камень. Затем вижу ещё один леденец, в нескольких футах от первого.

— След из хлебных крошек, — говорю я.

Грей не отвечает. Он обдумывает, что это значит. Что его сестру похитил убийца.

Хотя он этого не знает. Он знает, что Финдли душил Катриону, но это не обязательно делает его убийцей. Я ничего не упоминала о том, что Финдли может быть серийным убийцей, и сейчас рада этому. Одного взгляда на его лицо, напряженное от страха и гнева, достаточно, чтобы понять, что этого достаточно. Он боится за неё, но сохраняет ясность ума, удерживая панику.

— Зачем он её забрал? — говорит он.

Я вздрагиваю.

— Ч-что?

— Если бы Финдли застал её, когда она вломилась в его квартиру, он бы разозлился, и мы знаем, что у него нрав убийцы. Но если он застал её через дорогу? Моя сестра исключительно умна. У неё было бы оправдание наготове, если бы кто-то спросил, почему она там ошивалась.

Я продолжаю искать на земле.

— Катриона?

Я наклоняюсь к тому, что, как я знаю, является галькой, поднимаю её и тут же отбрасываю. Когда