обозначившихся таким образом бандитов ворвутся вооружённые парни в масках и комуфляже и перебьют их, не афишируя своей принадлежности к той или иной структуре, законным или незаконным формированиям. Выдаваемого оружия командование не дождалось, и на девятый день зачистки было получено добро на проведение спецоперации в соседнем, переполненном бандитами селе. В распоряжении оперов ФСБ и внутренних войск оставалось ещё не уничтоженное по тем или иным причинам боевичьё. Оказавшись в непривычной для них обстановке, они, как водится, при соответствующем подходе «трещали» без передышки. Вся их гоношистость и показная гордость вдруг сходили на нет, и последний российский урка, оказавшись в подобных условиях, при всём желании не угнался бы за ними в обстоятельности и скорости дачи показаний на своих подельников и главарей. Исходя из добытых сведений, силовики имели представление о примерном размещении бандитских формирований в соседнем населённом пункте. Дабы не настораживать боевиков до начала операции, от рекогносцировки на местности пришлось отказаться. Решено было «показников» взять с собой с тем, чтобы последние на месте показали наиболее кучно расположенные адреса бандитов. Спецназовцы предложили убрать этих ребятишек сразу же после выполнения теми возложенной на них задачи, но «опера» настояли на их безопасности, приведя доводы о дальнейшей полезности последних, при этом сохранив верность своим неписанным традициям.

В угоду оперативности ни пехота, ни десант никаких движений по блокаде соседнего села не предпринимали. Всё это планировалось сразу после непосредственного начала штурма четырёх намеченных адресов. К шести часам оба отряда вытянулись в колонну в готовности выдвинуться в район операции. Вокруг царило молчание, поглядывающие на часы бойцы сохраняли видимое спокойствие. Ждали первых лучей восходящего солнца. Край неба с востока заметно посветлел. С каждой минутой темнота отступала, уходя в небытиё под напором зарождающегося дня. Вот и команда. Заурчав двигателями, «крокодилы» и оседлавшие их спецназовцы двинулись по утопающей в грязи ленте дороги. Она, плавно изгибаясь, в течении пятнадцати минут встречала растёкшимися лужами и ухабинами мчавшиеся на бешенной скорости бэтээры и, наконец, вывела их к напичканному боевиками селу. Среди десяти тысяч отрицательно настроенного к российской власти населения бандиты чувствовали себя спокойно. Впрочем, это село по настроению жителей мало отличалось от других, соседних с ним. Две сотни русского спецназа ринулись на штурм…

Глава 17

Харон ещё нежился в постели, купаясь в зыбком предутреннем сне, когда в комнату с криком вбежал Ваха:

– Харон, русские идут!

Главарь с трудом разлепил глаза.

– Какие ещё русские? И сколько раз повторять тебе, – перешёл он на крик – меня зовут Андроник!

– Вставай быстрее. Из крайнего дома наблюдатель Юнуса на связь вышел – к селу колонна русских подходит, как будто бы большая. Наши поднимаются уже, юнусовских тоже сейчас предупреждают, пацаны хозяйские по домам побежали.

– Ты чего так разволновался, Ваха? – неспешно выдавил из себя Харон – Мало ли колонн по трассе проходит? Даже если по нашу душу, то что страшного в этом? Здесь только из нашего отряда тридцать человек, да из других отрядов нашего же полка две сотни…

Объясняя, вахаббит по очереди стал загибать пальцы на левой руке. Стараясь придать спокойствие голосу, он продолжил:

– И ещё не забывай бойцов из других полков, их с нашими в селе ближе к тысяче будет. Русские… – он скривил губы в презрительной усмешке, – пусть идут. Нас неделю назад чуть больше десятка было, а какой бой полусотне этих свиней дали? И дагестанца этого, хвала Аллаху, куда ему следует отправили, и ранили скольких!

Ваха, оперевшись о косяк двери, молча слушал разглагольствования своего предводителя: «Может ты и святой, только в том бою Мусе это не помогло. Да и Арсаеву Магомеду ковылять ещё долго придётся. Сидишь тут на кровати, кудахчешь как курица ощипанная!» Ваха неожиданно улыбнулся своим мыслям: действительно, видом своим раздетый Сугатиев, с важностью объявлявший свои соображения, очень походил на ощипанную курицу. Общее впечатление дополняли торчащие над заспанным лицом слипшиеся волосы. Харон обратил внимание на еле заметную улыбку Эдильбиева, но расценил её по своему.

– Ну, успокоился? Давно бы так! Даже если русские из города и соседних районов свои войска сюда подтянут, всё равно в селе увязнут. Если даже наших бойцов мало будет, любой мужчина в селе автомат достанет и при первой удобной возможности в солдат стрелять будет. И потом: ты не забывай людей из наших отрядов, разошедшихся по ближайшим сёлам. Ты что же, думаешь, они отсиживаться в это время будут?… Я не всё сказал! – повысил голос главарь, заметив нетерпение Вахи – самое главное то, что русские снарядами ни в коем случае стрелять не будут. Им в населённых пунктах пушки применять строго запрещено. Так что бэтээры их всего-навсего куски бесполезного железа, легко пробиваемого их же гранатомётами…

В комнату, оттолкнув Эдильбиева, стремительно вошёл командир одного из местных отрядов Гухаев Юнус. При виде восседавшего на кровати раздетого Сугатиева, глаза на его широком лице сузились.

– Ты почему сидишь? Русские с трассы свернули, в нашу сторону движутся. Хаджимурад, наблюдатель мой, сообщил о девяти бэтээрах и одном бронированном «Урале». Вторая половина дальше поехала, видимо, в другой район села.

Сугатиев проворно вскочил и судорожно принялся натягивать на себя одежду и снаряжение.

– Что делать будем?

– Посмотрим. Если в наши дома полезут – стрелять будем. Впрочем, если в другие – тоже. Здесь в пяти домах подряд по обеим сторонам улицы, кроме твоих тридцати, моих два десятка. Через квартал – ещё с полсотни. С двух других сторон ахмадовцы подпирают, так что будет случай развлечься!

С улицы утреннюю тишину нарушил всё нарастающий рокот моторов. Прислушавшись, главари поняли, что военные двигаются двумя параллельными улицами – той, к которой примыкали их дома и тыльной, расположенной сразу за огородами… Второй отряд, разделившись надвое, вышел на исходные позиции.

Через считанные секунды забор из листового железа потряс мощный удар.

Под натиском бэтээра ворота завалились наземь и с разных сторон одновременно загрохотали пулемёты. Разрывы гранат перекрыли треск автоматных очередей.

– Вперёд! – услышали чеченцы отчётливую команду на русском языке.

Юнус, сорвав с плеча автомат, выбежал из комнаты Харона и, миновав зал, шагнул на ведущее во двор крыльцо. Автоматная очередь, выпущенная перемахнувшим забор русским пареньком, не дала ему осмотреться. Грузное тело бандита рухнуло на асфальт двора вслед за выпущенным из рук «тюльпаном». Русские пошли вперёд. Вот уже пять спецназовцев от правого угла по диагонали пересекали просторный даже по чеченским меркам двор. Непрерывно ведя огонь, они при приближении к дому забросали окна и распахнутые двери гранатами. От левого угла забора отделилась только что преодолевшая его группа бойцов, доселе прикрывавших атаку своих товарищей. «Сокол» махнул бежавшему рядом бойцу в сторону находившейся впереди летней кухни. Тот рванулся к ней и в несколько прыжков достиг постройки, взявшись свободной от автомата рукой за ручку двери. Изнутри, прошивая дерево, защёлкали пули. Одна из них кувалдой толкнула его в грудь, погнув пластину бронежелета, вторая скользнула по незащищённой шее. Густо брызнула кровь и паренёк, теряя сознание, осел на землю. Одновременно упали два бегущих за «Соколом» бойца. Первый, обхватив руками бок и стиснув зубы, корчился от боли, второй лежал неподвижно, навалившись всей грудью на выроненный из рук автомат. Откуда-то из глубины кухни застрочил РПК, поддержанный треском автоматных очередей. Уцелевшие после решительного натиска чеченцы возобновили