готовились к атаке удерживаемых второй половиной отряда четырёх, в ряд расположенных домов. Пора было действовать. «Сокол» дождался, когда разведчики и его отделение выдвинутся на указанные им позиции, и отдал команду атаковать…

Супьян выжидал, когда посланные им мелкие отряды ахмадовцев завершат окружение обороняющихся перед ним русских. По его расчётам, четырёх десятков вполне хватило бы для обеспечения плотности огня при броске объединённой им сотни хаттабовцев. Сюда же подтягивались отряды Хаусухана Пашаева. С каждой минутой ожидающая команды толпа боевиков пополнялась вооружёнными селянами, формально не состоящими ни в каких формированиях. Он знал, что в противоположной части села также кипит бой, знал, что сейчас военные наверняка подтягивают дополнительные силы, но наглость этих прорвавшихся сюда русских не давала покоя. Эти свиньи посмели напасть на «воинов Аллаха» в самом центре его села! Мало того, что целую неделю они хозяйничали по соседству, так теперь ещё и к его селу приступили! Супьян поднёс ко рту радиостанцию, вызывая ушедших в обход командиров групп. Примолкли стоявшие в комнате бойцы его личного отряда. Не дождавшись ответа, эмир набрал в лёгкие воздух, готовясь снова выйти в эфир, когда стены дома вдруг потряс взрыв ударившей по ним гранаты. Где-то рядом ухнуло ещё несколько раз. По всей улице и в примыкающих к ней дворах, не ослабевая ни на минуту, шла стрельба.

– Что ещё… Что там случилось? – всё ещё не в силах поверить в очевидное, в отчаянии закричал Супьян.

Не должны были русские появиться отсюда! Никак не должны были! Вплоть до последней минуты главарь был уверен, что в ближайшие пару часов прорваться в самый центр напичканного «воинами ислама» села не по силам никому. Более того, он был просто убеждён в ставшей уже традиционной нерасторопности военных. Последние иллюзии развеял крик вбежавшего Абубакара:

– Русские! Уже рядом, сюда подходят!

– Откуда подходят? – сорвался в крике эмир.

– С другой стороны, с противоположной! – сверкнув глазами, махнул рукой в сторону накатывающейся стрельбы тот.

Доселе набитая боевиками комната вмиг опустела. Все скопом бросились к выходящим на огороды окнам соседнего помещения.

– Там же мои!.. – воскликнул Якуб – командир одного из мелких отрядов.

– Были… твои. – нарушил вдруг повисшее молчание один из бандитов.

На их глазах из примыкающей к противоположному краю огородов полосы домов в панике выбегали десятки боевиков. Через считанные секунды пересекающая огороды толпа стала быстро редеть под огнём и разрывами гранат следовавших за ними по пятам русских. Внезапно один из глазевших в окно бандитов осел на пол. Второй, захлёбываясь кровью, схватился за грудь и стал заваливаться на стоявшего за ним Якуба.

– Почему не стреляете? – закричал на пригнувшихся разом боевиков Супьян.

– Куда? – возразил ему боец его же отряда, Докулаев Мехди – наших ребят заденем!

Впрочем, осторожно выглянувший через минуту главарь понял, что данного препятствия перед ними больше нет. Единицы счастливчиков уже успели укрыться в обложенном с двух сторон военными кирпичном ряде домов, бросив лежать на вскопанной земле десятки оставшихся тел. Вокруг снова загрохотало, заметно усилился треск автоматных очередей со стороны только что оборонявшихся в занятых домах русских.

– Всё! Окружили полностью! – крича на ходу, вбежал в дом Тошаев Руслан.

За ним ломились ещё трое.

– Они с этой стороны тоже атакуют! Соседний дом взяли уже! – зачастил кто-то из них – Что делать будем?

Бандиты, отстреливаясь, вели уже огонь изо всех окон. В дом продолжали прибывать занявшие было круговую оборону во дворе бандиты.

– Невозможно удержаться! – стараясь перекричать грохот разрывов, откашлявшись от наполнившей комнату пороховой гари, сообщил один из них.

Супьян поднял опрокинутый стул и молча сел, уткнувшись взглядом в скомканные на полу цветные дорожки. С ним в доме скопилось три десятка подельников, и оставалась ещё надежда на помощь других находящихся в селе крупных банд. Продолжать обороняться в ожидании их или попробовать прорваться? Супьян продолжал молчать, не решаясь остановиться на каком-либо одном из вариантов. Ждать пришлось недолго. Усилившийся из соседних домов огонь военных заставил понять, что прорваться из плотного кольца возможности больше нет. Застучавшие по стенам комнат пули вынудили броситься на пол. И вовремя. Снаружи шарахнуло в стену чем-то серьёзным, развалив угол дома в правой его части. Не успела осесть поднятая пыль, как тяжело ухнуло в соседней комнате. Раздались разрывы и с другой, обращённой к соседнему домовладению, стороны. Не переставали щёлкать о стену влетающие в окна пули, выли раненые. Через десять минут из тридцати бандитов в живых осталось лишь восемь. К лежавшему ничком эмиру подполз истекающий кровью Якуб. Оторвав сплетённые на затылке руки Супьяна, он прокричал ему в самое ухо:

– Что делать будем, уважаемый?

Натолкнувшись на бессмысленный взгляд, бандит повторил вопрос. Эмир продолжал молчать. «Да… На совещании два дня назад он покрасноречивее был!» – не без ехидства отметил Якуб, вспомнив его пламенные призывы к активизации джихада. Джихад так джихад, лишь бы деньги за него платили, да чтоб вот в такое дерьмо попадать не приходилось. Так ему и прибывшим с ним пришлым чеченцам и ответили мужики постарше. А высокие слова мы все говорить умеем, их для пацанов сопливых оставьте… Деньги были обещаны, и немалые, но начать пришлось без них. Ещё сорок минут назад ни Якуб, ни его банда не подозревали о таком исходе. С начавшейся вдруг в селе стрельбой все решили, что предстоит лишь небольшая разминка, эдакая состязательная стрельба по забредшему сдуру отряду русских. На сборы ушло время и бандиты сожалели, что в лучшем случае успеют пострелять вдогонку, да и то, если оказавшиеся поблизости с русскими другие отряды их упустят. Но вышло иначе. Якуб лежал на полу под летящими пулями и осколками и бесполезно взывал к сознанию этого идиота. Прильнувший к стене под окном Тошаев на вытянутых руках поднял над головой автомат. Он дал длинную очередь наружу и тут же, внезапно завизжав, выронил оружие. Воя, он катался по полу, сжимая перебитую руку, из которой хлестала кровь. В соседней комнате снова ухнуло и стоны раненых прекратились. К Якубу с окровавленной головой подполз Абубакар. Перехватив его за руку, он освободил одежду трясущегося Супьяна:

– Ты что хочешь от него?

Пришедший в бешенство Якуб сверкнул глазами:

– Жить я хочу! А не подыхать здесь с этим командармом новоиспечённым!

Абубакар достал из разгрузки бинт и протянул ему:

– Ухо мне перебинтуй. Вернее, то, что осталось от него.

И, выждав, когда Якуб закончит перевязку, продолжил:

– Ты то сам что предлагаешь?

– Простое решение я предлагаю: выйти всем с поднятыми руками и сдаться. Я так месяц назад поступил. Мы тогда на подходе к городу колонну обстреляли, две машины сожгли, да солдат с десяток положили. Военные лес оцепить успели, так нам наутро порознь выбираться пришлось. Я с двумя своими, не дожидаясь прочёсывания, прямо на их бэтээр из леса вышел. Ну, посидел несколько дней у ментов русских в отделе, и всё. Что они мне предъявить могут? Грибник я, хозяин убежавшей коровы, пастух потерявшийся… Да кто угодно! Докажи попробуй, что я в военных стрелял. Приезжали «спецы» какие-то, как я понял, и не менты вовсе. Всю подноготную обо мне рассказали, а сделать ничего не могут. Доказательств нет. И не будет!..

В соседних комнатах снова стали