разрываться гранаты, не переставая, сыпалась сбиваемая пулями кирпичная крошка. В любую минуту русские могли начать штурм. В помещение вбежали два уцелевших бандита.

– Я вот что предлагаю, – повысил голос Якуб – выйти всем и сдаться! Своё участие в бою отрицать: мол, мирные жители мы, до сих пор в подвале прятались. А как взрывы допекли – страшно стало. Нам главное – как можно большему количеству людей показаться, в первую очередь нашим. А там долго не продержат, через пару суток отпустить вынуждены будут.

Закончив, говоривший повёл вокруг глазами. Под аккомпонемент спецназовских инструментов осаждённые наперебой принялись обсуждать предложение. Через минуту, принявшие общее решение бандиты уже выходили во двор с высоко поднятыми над головой руками.

Приготовившиеся к атаке бойцы вышли из-за укрытий. Двое ближних переглянулись и, не тратя времени, молча открыли огонь.

Вахаев Джаламбек выслушал доклады своих командиров. Несмотря на сравнительно небольшое количество вошедших в село военных, дела обстояли не в пользу боевиков. Во всех местах боестолкновений ичкерские бойцы были частью уничтожены, частью спасались бегством. Отряды Джаламбека в боестолкновения не втягивались, но русские добирались и до них. Половину вахаевского полка составляли местные жители и собственно им беспокоиться было не о чем. Спрятав оружие, они имели неплохие шансы спокойно отсидеться, предъявив при проверке полученные в федеральных органах паспорта с пропиской в данном населённом пункте. Мало что грозило чеченцам и из других районов, но дело осложняло наличие сорока двух арабов. Уж их-то и за километр спутать невозможно ни с кем. Предпринятая только что попытка пробиться из села не удалась: оцепивший село десант стоял твёрдо, заставив высунувшихся было головорезов в спешном порядке откатиться назад. Джаламбек набрал номер на панели сотового телефона:

– Умар! Здравствуй, дорогой! Узнал меня? Я из своего дома звоню тебе. Жарко сейчас у нас, по всему селу бой идёт. Выручай, ради Аллаха!

Если их не остановить – всех перебьют нас. Звони своим миротворцам, депутатам, журналистам этим… Скажи, что военные беспредел в селе учинили. Пусть пресса расскажет, как они здесь женщин с детьми из пушек расстреливают и всё такое… Ну они там лучше нашего распишут, не в первый раз. Скажи только, чтобы в темпе шевелились, иначе не выкрутиться нам тут!

Заверившись обещанием, Джаламбек слегка успокоился. Обведя взглядом присутствующих, он строго произнёс:

– Оружие всем спрятать. Арабов распределить по отрядам. Отвечаете за них головами! Укрыть в самых надёжных тайниках.

Дав последние распоряжения, Джаламбек распустил своих подчинённых. Оставалось ждать.

Командующий операцией полковник, выслушав доклад начальника штаба, склонился над расстеленной на столе картой и снова взглянул на очерченные красным карандашом районы боестолкновений в селе и на окраинах. Потом он поднял голову и осмотрел собранных в палатке командиров подразделений.

– Ну что же, товарищи офицеры, муравейник мы разворошили хороший, спецназ поработал успешно.

Уточнив количество потерь, он принял доклад о времени состоявшейся отправки раненых вертолётами. Помолчав, снова обвёл взглядом офицеров:

– Обстановка сложная. При выполнении поставленных задач второй и третий отряды столкнулись с множественными и не хуже нашего вооружёнными бандформированиями. Есть основание предполагать, что не все из них принимали участие в сегодняшнем бою. Противником предприняты так же две попытки прорыва из оцепленного села. Располагаемая нами информация содержит сведения о возможности нанесения боевиками удара со стороны соседних, не зачищаемых нами сёл.

Командующий показал на карте возможные направления ударов противника и назвал наименования соответствующих населённых пунктов. Закончив с анализом обстановки, полковник объявил о принятом решении: активную фазу операции возобновить с завтрашнего утра по прибытии запрошенных им дополнительных сил; начальнику штаба перегруппировать имеющиеся силы и средства в порядке, обеспечивающем надёжное прикрытие населённого пункта. Закончил полковник традиционно:

– Товарищи офицеры, у кого есть вопросы?

Паузу нарушил комендант района. Повернувшись к командирам сражавшихся в селе второго и третьего отрядов, он простуженным голосом просипел:

– У меня есть вопрос, товарищ полковник. Две недели назад из Ханкалы инструкция пришла о порядке действий при ведении боя в населённом пункте. В ней среди ряда положений содержится требование об оформлении на месте расписок от главы администрации и жителей села с приложенными объяснениями о наличии или отсутствии претензий с их стороны к участвующим в боестолкновении военным. Также должна прилагаться схема огня с указанием данных каждого открывавшего стрельбу стрелка. И это ещё не всё. Я понимаю, что направлять на места боёв следственную группу в настоящее время небезопасно, так же как и абсурдность самого требования обеспечить сохранение обстановки на месте. Но от изложенного в этой же инструкции указания об установлении и опросе очевидцев уничтожения боевика нам никуда не деться!

«Вепрь» переглянулся с командиром третьего отряда и, усмехнувшись, попросил у командующего операцией разрешения ответить.

– К тому времени, когда мы завязали бой, так называемых мирных жителей в этих кварталах уже не было. Остальное население укрылось в подвалах и глухих комнатах, так что очевидцев искать бесполезно. Стрельбу из своего штатного оружия у меня каждый солдат вёл, но списки своего подразделения я никому предоставлять не собираюсь.

– Хорошо, – попытался уйти от конфликтной ситуации комендант – ни в течении проводимой сегодня операции, ни после неё на «фильтр» не поступило ни одного пленного. Я снова предвижу эксцессы с недовольным местным населением. Где сейчас содержатся пленные?

– А нигде, – взял слово Илья – не было пленных. Бандиты дрались до последнего, строгости закона испугались.

Затем, глядя в глаза коменданту, пожал плечами.

– Что поделаешь – шахиды…

Глава 18

Тщательно подготовленную операцию на следующий день провести не удалось. Готовые к выступлению штурмовые группы так и остались на своих исходных позициях. Время «Ч» дважды переносилось на более поздние сроки, и во второй половине дня из Ханкалы поступил окончательный приказ: проводимую зачистку прекратить. До поступления очередного распоряжения из группировки предписывалось с активными действиями повременить, наладить контакт с администрацией села и местным советом старейшин, и все дальнейшие операции планировать с их участием. Во избежании недовольства со стороны населения было рекомендовано данных «авторитетов» своевременно уведомлять о запланированных к отработке адресах и к непосредственным действиям приступать только при получении согласия последних. Более того, сама операция становилась теперь возможной только лишь при участии представителей перечисленной «элиты», и это несмотря на то, что в продолжающих поступать из войсковых оперативных отделов донесениях говорилось: большинство администраций населённых пунктов республики контактирует с бандитами или напрямую являются их ставленниками! Последнее относилось прежде всего к зачищаемым в настоящее время сёлам. О так называемых «советах старейшин» говорить не приходилось вообще. Подозревать их в приверженности к Российской власти повода не было. Тем не менее, такой поворот событий действующих в этом районе военных не удивил. И в первую, и в настоящую войну всё это повторялось неоднократно и стало уже явлением довольно привычным, посему спецназ без излишних возмущений возвратился в обжитые уже места временной дислокации и приготовился наблюдать за разворачивающейся клоунадой. С утра по обеим сторонам прорезающей село трассы сооружены были баррикады. Рядом с ними бушевала многочисленная толпа. Здесь же сновали женщины с видеокамерами в руках. Колыхались на ветру транспоранты с набившими оскомину лозунгами: «Оккупанты, вон из Чечни!», «Россия, прекрати убивать наших детей!»… Поблёкшая краска на изрядно потёртом сукне выдавала ветхость вытащенных на свет изделий. Понятно было, что эти и ещё более откровенные антирусского и антироссийского содержания транспоранты давно хранились в загашниках до подходящего случая. И вот случай