Пожалуй, сообщу друзьям, что стоит навестить эту дыру. Дня через три-четыре появятся… Предупредите здешних девок — пусть подмоются.

Заплетающиеся ноги не без труда вернули его к друзьям. Вышибалы отступили в подсобку, официант принес закуски и вино. Георг, который разнервничался после разговора с пьяным туристом, предложил Хуррам выпить за встречу, потом стал расспрашивать о семинаре на Тиниане. Услыхав, что журналисты других планет пытались помирить Оаху и Вингард, Олимпиакос не смог сдержать улыбки.

— Многие смеются, — обиделась девушка. — Между прочим, на Тиниане многие проблемы видятся совсем иначе… Вы бывали на Тиниане?

Он покачал головой. Не объяснять же девчонке, что власти Оаху считают всех работающих в науке кафиров потенциальными предателями, а потому не выпускают с планеты.

— Многие проблемы по-другому видятся с иных планет, — сказал он со вздохом. — Например, если смотреть на Землю со Скарлетт или Визарда.

Что-то в его тоне насторожило Хуррам. Странно посмотрев на ученого, девушка осведомилась:

— Вы ведь не здесь родились? Ваше имя звучит дико даже для нас, кафиров. И лицом вы на беллов не похожи.

Вот и полицейских это интересует… На такие вопросы он обычно старался не отвечать. Но девушка была слишком хороша, и Олимпиакос неожиданно сказал больше, чем позволял себе в подобных ситуациях.

— Когда-то нас называли астроевразийцами. В моих генах отметились предки со всей Европы — романские корни, скандинавские, славянские, даже индоарийские.

Кажется, столь мудреные слова ничего ей не говорили, и девушка растерянно спросила:

— Где же вы родились?

— Это место называлось Минск.

— Никогда не слышала про такую планету… — Внезапно ее глазки загорелись. — Нет, вспомнила, это город в Солнечной системе! Венера? Юпитер?

— Юпитер — планета-гигант, — усмехнулся Георг.

— Все верно. Как я сразу не догадалась, что астроевразийцы — это жители Европы, юпитерианской луны, на которой в двадцать втором веке был подписан Пакт… Почему вы смеетесь?

— Не смеюсь, а радуюсь. Мало кто на Оаху знает имена планет Солнца… — Он помолчал, затем спросил рассеянно, словно думал о другом: — Говорят, на Тиниане известны последние новости?

Хуррам оглянулась — не слышит ли кто — и, понизив голос до конспиративного шепота, подтвердила:

— Это правда. Там почти свободный доступ к сетям информации. Даже к Астро-Нет.

Власти планеты Тиниан сохранили деловые отношения с главными державами Центра и Севера. Здесь часто гостили крейсера Земли, Тау и Центавра, сюда регулярно ходили отлично вооруженные гигантские транспорты Семпера, этот мир регулярно посещали купеческие караваны с Афины, Карменситы, Аидаса и Тюрбана. На Тиниане практически не было безработицы, космодромы регулярно отправляли готовую продукцию и принимали орды туристов. Планета процветала на зависть остальным мирам Южной Зоны.

Тиниан играл в Южной Зоне примерно такую же роль, как блистательный Кастлинг на Севере. И новости тоже поступали бесперебойно, потому что Тиниан не скупился поддерживать в рабочем состоянии гравитационные ретрансляторы. Вернее, правители этой планеты не возражали, когда более сильные и богатые державы ремонтировали ретрансляторы, расположенные в окрестностях их планеты.

— Вы не поверите, невозможно было меня оторвать от видео, — хихикнув, призналась Хуррам. — Столько интересных сообщений… Кажется, в Северной Зоне назрела война, а командиры наемников отказались от всех контрактов и готовятся к чему-то непонятному. Настиане почти захватили Фомальгаут…

— Никаких сюрпризов или сенсаций в мире науки?

Хуррам растерянно покачала головой. Потом сообщила, что на Тиниане были представители главной государственной и верноподданной частной служб информации, которые должны были скопировать сообщения, выставленные на бесплатный просмотр, то есть не самые свежие новости. Власти Оаху почистят эту информацию, подвергнув цензуре половину сюжетов, после чего неопасные для режима файлы поступят в нейросеть планеты.

— Может, найдете интересующие вас сведения, — ободряюще сказала Хуррам, но тут же добавила: — Если повезет.

— Вы прелесть, — засмеялся Георг. — Но вам об этом наверняка говорили. Много раз… Неплохой шашлык, согласитесь.

— Бывает лучше. В нашем городке…

Некоторое время они обсуждали достоинства различных блюд, после чего на ресторанном столике остались только тарелки с обглоданными косточками. Поблагодарив девушку за прекрасно проведенный час, Георг предложил подвезти ее до города.

— Мне в редакцию, — быстро сказала она.

— К сожалению, мне тоже надо заглянуть на работу, — печально поведал Георг.

Кажется, девушка мысленно вздохнула с облегчением. Наверняка все, у кого она брала интервью, спешили проявить повышенный мужской интерес и назойливо предлагали ужин, плавно переходящий в завтрак. Насколько знал Георг из ходивших по городу сплетен, Хуррам не относилась к числу любительниц подобных приключений.

Старенькая машина летела не слишком быстро, поэтому в центр Османшакра они добирались примерно полчаса. Высадив девушку возле бетонной коробки Дома Прессы, Георг перекинул служебную колымагу на университетский паркинг, где должна была ждать Гульбан. Разумеется, та явилась с опозданием и потребовала сначала заскочить на базар, где набила багажник недельным запасом продовольствия. Впрочем, Георг тоже купил немного провианта — другая такая возможность подвернется не скоро.

— Как дела дома? — спросил он, когда машина помчалась над морем.

Гульбан немедленно принялась жаловаться на трудную жизнь и лишь в самом конце, наплакавшись, сообщила главное. Ее муж-офицер отбыл в тренировочный лагерь, детей она забросила к свекрови, где и будет ночевать сегодня.

— Надеюсь, ты не собираешься делать глупости? — осведомилась она строгим голосом.

Георг честно признался, что намерен вернуться домой не слишком поздно. Предложение провести эту ночь в его квартире Гульбан презрительно отвергла, да еще наговорила много всякого насчет безнравственности кафиров. Впрочем, на островной станции никого, кроме них, не было, так что вскоре почтенная дама позволила себя раздеть и уложить на лабораторный стол.

Как обычно, в самый ответственный момент она принялась хныкать: дескать, вдруг муж узнает — тебя убьет, а меня бросит и детей отнимет.

— Ну, откуда он узнает? — взвыл Георг.

— Вдруг ты похвастаться захочешь. Или я проговорюсь.

Она, конечно, быстро успокоилась и вполне прилично сделала все, что нужно. Но потом, сидя голышом на столе, болтая толстыми короткими ножками и поглаживая рыхлую веснушчатую грудь, закатила традиционное занудство. Суть претензий сводилась к аморальности лично Георга и всех кафиров вообще, потому как инородцы нехорошо влияют на высокую нравственность боргов.

Песня была знакомая: если что-то получилось не так, как хочется боргам, то виноваты беллы, Вингард, спецслужбы Дьявола… А за всеми неприятностями, безусловно, скрываются происки Земли. Георг не слишком возражал. В конце концов, ему было даже немного жаль эту провинциальную дурочку. Женщины у боргов были неважные. Бесформенные фигуры, кривые ноги, ужасные жировые прокладки в самых неподходящих местах. Да и анфасами природа обидела несчастных аборигенок.

Собственно говоря, дело было не столько в природе, сколько в идиотских местных обычаях. Двести лет кровосмесительства