Вокруг плясали остатки черных искр. Он не горел. Ничего особенного не чувствовал. Все было в порядке.

— Ха! — победно вскрикнул Балиан. — Обломись, на Кристиана тоже не действует!

Лицо Тараноса перекосилось от злости.

— Будьте вы прокляты, отродья Розенгельдов, — прошипел он, вновь используя кольцо для защиты от атак Балиана.

Тот старался изо всех сил. Он бил слева, справа, сверху, но Таранос неизменно успевал выстроить себе невидимый щит. Кристиан поспешил ему на помощь, и Юан, не собираясь больше быть удобной мишенью для врага, бросился следом. Заметив это, Таранос сделал обманный выпад отравленным кинжалом и отпрыгнул еще дальше. Две молнии направились к Кристиану, но снова безрезультатно; следующая задела Юана, и мальчик онемел от ужаса, однако и с ним ничего не произошло. Тогда Таранос окончательно смирился с тем, что кольцо не действует, вытянул из ножен меч и, держа в одной руке его, а в другой — кинжал, стал отбивать удары братьев и оружием, и при помощи кольца. Расклад сил был неравный, однако Таранос как-то сумел избежать серьезных ран. Несколько раз его задел меч Балиана, но он не оставил ничего, кроме глубоких царапин.

— Очень неплохо, — Таранос, наконец, сумел переместиться на безопасное расстояние — он ловко запрыгнул на высокую ограду сада, в котором гуляли Балиан и Розетта. Теперь, чтобы достать его, Балиану и Кристиану пришлось бы проделать тот же маневр. — Вас так волную я? И нисколько не беспокоит так рано наступивший вечер?

— О чем это ты? — Балиан испепелял его взглядом.

— Думаю, мой дорогой Арес не удержался и все-таки подвел Эндерглид под власть Градерона, — Таранос расхохотался. — Не знаю, как это понравится Руэдейрхи. Но забавно думать, что Врата Рассвета здесь больше не появятся.

— Не появятся? — не мог поверить в такое Юан. — Почему? Что вы сделали?!

— Дитя негодует, — закатил глаза Таранос. — Разве не очевидно, что смена дня и ночи в Дилане происходит только потому, что его с Этериолом связывают Врата? Нет? И что же должно было произойти, чтобы дня не стало? Разрушить эту связь. Вполне так пергамент мог истолковать приказ сделать Градерон господствующим городом. Тьма поглотила свет. Прощай, Эндерглид! — и он снова расхохотался.

— Ты несешь бред! — заорал Балиан. — Юан, врежь ему!

Таранос еще не успел осознать, что значит этот приказ, отданный ребенку, как в его сторону полетел камень — Юан поднял его у ограды сада, где ровной полосой лежал гравий, и все это время прицеливался. Галька угодила бы прямиком в лоб Тараносу — но он успел отклониться, и потерей стал лишь поцарапанный висок.

— Я и забыл, что имею дело с детьми, — процедил он сквозь зубы, отирая кровь. — Не стоит тратить на вас время. — И Таранос спрыгнул за ограду сада.

— Стой! — Балиан рванул к входу и, вбежав в сад, успел заметить мелькающие вдалеке рога преследователя.

Он бросился за ним, сметая все на своем пути. Его жгла жажда мести. Но было слишком темно, а на пути слишком много преград, чтобы он наперевес с мечом смог угнаться за Тараносом.

В конце концов, Балиан, задыхаясь от быстрого бега, вынужден был остановиться. Он добежал до противоположного выхода из сада — было яснее ясного, что Таранос выбежал за пределы территории дворца. Его уже не было видно, и не было никакой надежды, что его удастся найти среди многочисленных переулков войсковой части, раскинувшейся дальше.

Балиан в сердцах бросил меч так, что он, сделав неполный оборот, вонзился в ухоженный газон. Ему до сих пор не до конца верилось в произошедшее. Незнакомец, что сжег их дом, снова явился перед ними, словно призрак из прошлого. Но это было не прошлое, а настоящее, в котором он оказался похитителем золотого пергамента — причиной, по которой они снова оказались в Дилане. Причиной, по которой они встретили своего отца. Причиной, по которой он умер. Причиной, которой удалось избежать заслуженного наказания.

Балиан почувствовал, как на глазах выступают злые слезы. Он нетерпеливо смахнул их и, выдернув меч из земли, вогнал его в ножны.

— Потом, — услышал он за спиной.

Балиан обернулся. Перед ним стояли Кристиан, Юан, Ричард и Роланд.

— Потом, — повторил Кристиан, улыбнувшись. — Его Величество дал команду своим людям, так что его отыщут и доставят прямиком к твоим жаждущим мести рукам.

— Ладно. Что вы здесь делаете? — посмотрел он на Роланда и Ричарда.

— Ричард сообщил мне о дьявольском отродье, бродящем по Асбелии, — отвечал король. — Его непременно найдут и сожгут на костре.

— Отлично, — ничего не имел против Балиан.

— Так он действительно дьявол? — похолодел Ричард.

— Вообще, просто мужик с рогами, — уточнил уже немного отошедший Балиан.

— Это и делает его дьяволом, — возразил Роланд. — Кстати, я неспроста прибыл так быстро. Я искал вас.

— Зачем? — Юан немного испугался.

— Я хотел передать вам кое-что. Я отменял все визиты последние дни, поэтому узнал только сейчас, — Роланд протянул Кристиану обрывок золотого пергамента. — Это вашего отца, мы сочли нужным вернуть вам.

— А, да… Мы совсем забыли, — Кристиан принял пергамент из рук короля. — Спасибо.

Роланд молча кивнул и, дав Ричарду приказ следовать за ним, медленным шагом направился обратно к дворцу.

— Эй! — крикнул Балиан. — Ты куда? А как же этот ублюдок Таранос?

— Его ищут, — Роланд не остановился и не обернулся. — А у меня есть дела.

И они скрылись в преждевременно наступившей темноте.

— Что это с ним, — насупился Балиан.

— Он тебя ненавидит, — поддел его Юан.

— Иди ты!

— Знаете, — голос Кристиана прозвучал так непривычно печально, что Балиан и Юан сразу угомонились и посмотрели на него — он смотрел на золотой пергамент. — На нас с Юаном тоже не действует сила кольца… И Таранос сказал, что не смог убить нас с помощью пергамента…

— Ну?

Кристиан только покачал головой и показал братьям обрывок пергамента. В темноте не так-то просто было различить слова, но все же Балиан и Юан сумели прочесть последнюю запись, сделанную рукой Максимилиана годы назад:

«…Преследователи не могут навредить потомкам Максимилиана Розенгельда».

В томительном ожидании минули вечер и ночь. Настало утро, но небо не посветлело. Люди Асбелии в большинстве своем попрятались по домам, и даже в Галикарнасе, близ поля боя двух государств, царило некоторое смятение. Мир окутала темнота, держалась ночная прохлада. Луна прочно заняла место дневного светила.

Замок Роланда тоже погрузился в темноту. Повсюду горели свечи и факелы, но этого было недостаточно. Балиан по этому поводу нещадно ругался — может, он и не боялся темноты, но любить ее ему тоже было не за что. Тяжелее всего приходилось Кристиану, так как тьма была его единственным страхом, однако он тщательно это скрывал. Это было несложно — в слабом свете свечей никто не замечал его мертвенной бледности.