Кулемза хотел еще что-то добавить, но Инквизитор жестом остановил его.

— Где в данную минуту находится Походин? — спросил он.

— На тусовке… То есть на презентации в ресторане «Президент-отеля», — ответил Кулемза. — Доставить вам его сюда?

Инквизитор покачал головой.

* * *

Походин в обществе трех депутатов Госдумы и моложавого, но седого уже генерала из транспортной авиации поглощал дичь, когда увидел перед собой пожилого человека с аскетичным лицом, непроницаемыми глазами и с отменной военной выправкой. За ним стояли еще двое.

Сердце Походина сжалось в нехорошем предчувствии, лоб покрылся испариной, обвисли и покраснели щеки. Чтобы не выказать своего состояния, он поспешно опустил плешивую голову к блюду с дичью.

Человек с непроницаемыми глазами стоял и молча смотрел, как он обгладывает косточку.

— Чего, мужик, выпить хочешь? — спросил авиатор, но его вопрос повис в воздухе.

Походин знал, кто стоит сейчас рядом с ним и почему так смотрит на него. В голове спасительной соломкой замаячила надежда: двое — за спиной Инквизитора, сейчас они предъявят ему постановление об аресте и отвезут в Лефортово… А там, проклятый Инквизитор, еще поглядим, кто кого…

Но двое ничего не предъявляли и, похоже, никуда не собирались его увозить…

— Вы танцевали слишком неуклюже, господин Походин, — тихо сказал человек по-английски.

Из непроницаемых глаз его лишь на мгновение вырвалось наружу клокочущее пламя, и Походину хватило этого мига, чтобы прочитать в глазах Инквизитора свой смертный приговор. Он понял скрытый смысл сказанного. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Он не знал, каким образом будет приведен в исполнение этот приговор, но знал, что он будет приведен обязательно. Знал и то, что отныне даже крепостные стены камеры в Лефортовском СИЗО не спасут его. Руки Инквизитора дотянутся до него и на дне морском, и в джунглях у пигмеев, и у эскимосов Гренландии…

Походин хотел было что-то сказать ему в свое оправдание, но не успел: во рту пересохло, язык прилип к гортани, а Инквизитор, не проронив больше ни слова, резко развернулся и твердым шагом направился к выходу.

— Чего он это про танцы?.. Кто этот чмырь, Николаш свет Трофимович? — заплетающимся языком спросил один из депутатов Госдумы по фамилии Небедный.

Походин перевел на него узкие от внезапной ярости глаза.

— Кто? — громко спросил он. — Он тот, кто твоего братца-предателя когда-то переселил из Штатов в преисподнюю…

— Он?.. Что же ты сразу не сказал?! — рванул галстук-бабочку депутат Небедный.

— Замри и сопи в две дырки, говнюк! — прошипел Походин и, не прощаясь, направился к выходу.

Хмурый Кобидзе гнал роскошный лимузин по глухим узким переулкам. Сидящий на заднем сиденье Походин ежеминутно оглядывался, пытаясь засечь машины слежки, но, к его удивлению, их не было. Подъехав к подъезду своего дома, он тоже не обнаружил ничего подозрительного, и от этого липкий страх еще больше овладел им.

«Что бы это значило? — в панике рассуждал Походин. — Войдут ночью в квартиру и придушат в постели. У них не заржавеет…»

Он лихорадочно набрал номер сына по телефону. В ответ в который раз послышались лишь долгие гудки.

«Черт, и Тотошка куда-то некстати запропастился! Может, на дачу уехал?» — подумал Походин и, приняв решение, ткнул в спину бывшего аса афганских гор:

— В Одинцово на дачу, Кобидзе, за скорость еще «зеленых» накину!

Тот сорвал машину с места.

Когда за стеклом замелькали огни Баковки, Походин дотронулся до его плеча:

— Как там прошло… с полковником-то?

— Парядок в авиационных частях! — ухмыльнулся Кобидзе. — Работали в два ствола… Тачка факелом вспыхнула и на стэну дома, как казел, пригнула.

— А этот с лисьей мордой, который с тобой был?

— В аду, навэрно, призэмлился, — хохотнул лающим смехом Кобидзе и без перехода вдруг всхлипнул: — Он со мной тры года в Афгане лэтал… Щэ гижо!.. Из тачки кто-то Валька срэзал…

— А если живого взяли? — вскинулся Походин. Кобидзе посмотрел на него тяжелым взглядом:

— Нэ-э, нэ взяли… У меня нэсколко маслят в магазыне аставалось…

— Уфф! — с облегчением выдохнул Походин. — Это тебе, Кобидзе, не наркоту через Гиндукуш на вертолете таскать, здесь покруче будет.

— Э-э, дарагой, какая разница? — отмахнулся тот. — Там война, здэсь война! Там жизнь вэсэлая, здэсь вэсэлая! Лишь бы «зэлэные» были…

— «Зелеными» не обижу, милок, не обижу. Все сполна… Заслужил, — поспешил заверить Походин.

Когда Кобидзе подогнал машину к трехэтажному особняку с неосвещенными черными окнами, обнесенному бетонной стеной, Походин сказал:

— Заходи в дом, «зеленые» свои получишь, заодно поможешь мне собраться, а потом отвезешь в аэропорт — и «гуляй, Вася!».

— Нэ Вася!.. Ромико, Романоз я, — хмуро заявил Кобидзе и поинтересовался: — Сколко днэй гулять можно?

— А вот слетаю, милок, в Англию, там на двух шустрых ребят круглую сумму переведу и назад, — усмехнулся Походин и, открыв дверь, скрылся в доме.

«Ха, раскрутил, значит, Чугуев плешивого!» — прыгнуло от радости сердце в груди Кобидзе, и, посмотрев на полную луну, выглянувшую из-за рваных туч, он вошел в дом вслед за его хозяином.

Как только он обрисовался в лунном свете в дверном проеме, притаившийся за притолокой Походин профессионально нанес ему удар рукоятью пистолета в висок. Ас афганских гор отдал богу душу мгновенно.

Не зажигая света, Походин извлек из тайника в кирпичной кладке дома несколько пачек долларов, узелок с бриллиантами и кипу зарубежных паспортов. После этого поставил рядом с телом Кобидзе канистру с бензином и взрывное устройство с часовым механизмом…

Через полчаса экс-генерал был уже в аэропорту Внуково.

А еще через час, купив по подложному паспорту билет на ближайший рейс на Одессу, сидел в самолете. При взлете он увидел в стороне Одинцова пламя, которое пожирало его дом.

«Опередил я тебя, проклятый Инквизитор, опять опередил!» — подумал Походин с ликованием и, сунув под язык таблетку валидола, потер влажные ледяные руки.

Ворон принял известие о похищении Ники внешне спокойно, но как ему далось это — знал только он один.

Скиф наотрез отказался от его помощи и услуг воровского мира. Было решено, что они справятся надежно спаянной тройкой — он, Алексеев и Засечный.

— Мы съездим в Калугу за Сашкой, — сказал Скиф. — А тебе, дед, похитители обязательно позвонят. С тебя и с меня деньги будут требовать, из Симы все равно ничего не выбьешь.