– На вид все герметично, но я слышу… О господи!

Луч фонарика остановился на участке гибкого соединения где-то возле пола.

Там уже начали скапливаться шары – три были у цели, к ним подплывали остальные. На наших глазах один из шаров лопнул и превратился в клейкую массу, отмечая место утечки.

Щель всосала лопнувший шар и начала шипеть. Тут же подплыл второй, немного покачался на месте и тоже лопнул. На этот раз щели понадобилось больше времени на то, чтобы всосать и проглотить клейкую массу.

Конски передал мне фонарь:

– Поработай немного, парень.

Он высунул из гермокостюма правую руку и поднес ее к щели, где как раз лопнул третий шар.

– Ну как, Толстяк? – громко спросил Ноулз.

– А кто его знает. Похоже, что образовалась дыра размером с мой большой палец. И воздух она засасывает со страшной силой.

– Как это могло произойти?

– Понятия не имею. Наверное, что-то пробило туннель снаружи.

– Ты закрыл дыру?

– Да, вроде. Сходите-ка проверьте манометр. Джек, посвети ему.

Ноулз потопал к гермодвери.

– Давление стабильное, – крикнул он оттуда.

– Показания верньера видите?

– Конечно. Плотность воздуха стабильная.

– Каковы размеры утечки?

– Не больше фунта или двух. Какое здесь было давление?

– Как на Земле.

– Значит, мы потеряли один и четыре десятых фунта.

– Что ж, все не так уж плохо. Мистер Ноулз, сразу за дверью в следующей секции, прямо за шлюзом, есть набор инструментов. Принесите мне заплату третьего размера, можно даже побольше.

– Хорошо.

Мы услышали, как открылась и закрылась со стуком дверь, и опять оказались в полной темноте. По-видимому, я издал какой-то звук, потому что Конски сказал, чтобы я держал нос повыше.

Наконец мы снова услышали, как открывается дверь, и появился благословенный луч света.

– Принесли? – спросил Конски.

– Нет, Толстяк. Нет… – Голос Ноулза дрожал. – На той стороне нет воздуха. Вторая дверь не открылась.

– Может, ее заклинило?

– Нет, я проверил манометр. В следующей секции нет давления.

Конски опять присвистнул:

– Похоже, нам придется подождать, пока за нами не придут. В таком случае… Посветите мне, мистер Ноулз. Джек, помоги снять костюм.

– Что ты задумал?

– Если у меня нет заплатки, мне придется сделать ее самому. Единственная подходящая для этого вещь – костюм.

Я начал ему помогать – это было достаточно нелегко, потому что одной рукой он закрывал дыру.

– Можно засунуть туда мою рубашку, – предложил Ноулз.

– С тем же успехом можно есть суп вилкой. Нет, без костюма тут не обойтись – только он может держать давление.

Сняв костюм, он заставил меня разгладить его на спине, а затем, как только он убрал руку, я быстро закрыл дыру костюмом. Конски тут же уселся сверху.

– Ну, – сказал он счастливым голосом, – дыру мы закрыли. А теперь будем сидеть и ждать, ничего другого не остается.

Я хотел спросить его, почему он не уселся на щель прямо в костюме, – но затем понял, что та часть костюма, которая находится ниже спины, гофрирована, а для того чтобы закрыть дыру, надо наклеить на оставшуюся от шаров клейкую массу абсолютно гладкую заплату.

– Дай-ка посмотреть твою руку, – потребовал Ноулз.

– Пустяки, – отмахнулся Конски.

Но Ноулз все равно осмотрел ее. Я тоже взглянул и почувствовал себя дурно. На ладони остался след, будто бы от клейма, – сплошная кровоточащая рана. Ноулз сложил свой носовой платок в несколько слоев и прижал к ране, а затем обвязал моим платком.

– Спасибо, джентльмены, – поблагодарил Конски и добавил: – Чего зря время терять. Может, сыграем в пинокль?

– Твоими картами? – спросил Ноулз.

– Уж вы скажете, мистер Ноулз! Впрочем, ладно. В любом случае кассиру нельзя играть в азартные игры. Кстати, о кассе – мистер Ноулз, надеюсь, вы понимаете, что сейчас я работаю в условиях пониженного давления?

– При разнице всего в фунт с четвертью?

– Я уверен, что в данном случае профсоюз примет это во внимание.

– А если я сяду на дыру?

– Повышенная ставка касается и тех, кто находится рядом.

– Ну ты и жлоб! Ладно – тройная ставка.

– Это больше похоже на такого доброго человека, как вы, мистер Ноулз. Надеюсь, это будет отменно долгое ожидание.

– Толстяк, как ты думаешь, сколько нам ждать?

– Это не должно занять у них больше часа, даже если им придется идти от обсерватории Ричардсона.

– Хм… А почему ты думаешь, что они нас станут искать?

– Не понял! Разве в вашей конторе не знают, где вы?

– Боюсь, нет. Я сказал им, что сегодня уже не появлюсь.

Конски обдумал это.

– Я не сдал свой пропуск. Так что они узнают, что я все еще внутри.

– Если они об этом и узнают, то только завтра, когда твоего пропуска не окажется в моей конторе.

– Есть еще этот болван на входе. Он знает, что у него внутри еще трое.

– Если только он не забудет сказать об этом своему сменщику. И если только он сам не попался в ту же ловушку, что и мы.

– Верно, – задумчиво произнес Конски. – Джек, да оставь уже в покое этот фонарик. Расход воздуха будет меньше.

Мы долго сидели в темноте, вслух обдумывая случившееся. Конски нас убеждал, что это был взрыв; Ноулз сказал, что происшедшее напомнило ему взрыв на взлете грузовой ракеты, который он видел собственными глазами. Когда разговор начал гаснуть, Конски рассказал несколько анекдотов. Я тоже попытался кое-что рассказать, но так нервничал – а попросту говоря, боялся, – что не мог вспомнить концовку. Было так страшно, что хотелось заорать во все горло.

– Джек, займись-ка фонариком, – произнес после долгой паузы Конски. – Я кое-что придумал.

– Что еще? – спросил Ноулз.

– Была бы у нас заплатка, вы могли бы надеть мой костюм и пойти за помощью.

– Но у нас нет кислорода.

– Потому-то я вас и выбрал. Вы здесь самый маленький – и вам вполне хватит воздуха, имеющегося в самом костюме, для того чтобы пройти через следующую секцию.

– Ну хорошо. А что ты возьмешь вместо заплаты?

– То, на чем я сижу.

– Что?

– Я имею в виду эту большую круглую штуку, на которой я сижу. Я сниму штаны, прижму одну ягодицу к дыре и гарантирую, что заплата будет герметичной.