Я поразмыслила над ее словами.

– Тогда придумай место, где ты будешь страдать, и мы туда отправимся.

– Селин не хочет ничего, – передразнила она. – Это так?

– Хорошо бы.

– Почему?

– Если нет желаний, нет и страданий.

Взгляд Розы совсем погас.

– Чушь, – сказала она.

Мы уселись на парапет. Под чернеющим небом дул порывистый ветер, где-то плакал ребенок, вниз по холму катился огромный желтый зонт с пивным логотипом.

– Я там была – там, куда тебе хочется, – произнесла Роза. – Я там была в понедельник.

– Где?

– Я там была, – повторила Роза. Возможно, она говорит о пристани, где с деревьев летели эти белые штуковины, мне так показалось, но я не понимала – почему, да и потом – что ей там было делать?

– Как считаешь, пойдет дождь? – спросила я.

– Да. А что?

Мое сердце забилось чаще.

– Не знаю, – ответила я, и тут поняла, что хочу дождя – ведь тогда Иван с семьей, возможно, вернутся на день раньше, и он мне позвонит. Я видела все изъяны этой логики. Но мое тело их не замечало.

С неба хлынул целый океан. Мы сидели под тентом у гостиничной парковки и ели желтые сливы. Роза в итоге согласилась взять у меня одно печенье, и я ощутила радость и гордость, словно мне удалось накормить робкую, но независимую зверушку.

Через пару минут солнце уже полыхало так, будто у него отшибло память.

* * *

Дети собрались на конкурс, который затеяли Ильди с тренершами. На улице организовали сцену со складными стульями для взрослых. Старшие мальчики участвовали в одной программе, а девочки – в другой. Младшие мальчики вообще нигде не участвовали, а просто сидели на одеялах под бдительным оком учителей.

Для мальчиковой программы под потолок повесили холщовый экран, пару футов не достающий до земли. Заиграло немецкое техно. Участники один за другим в такт музыке промаршировали через сцену. Экран скрывал их тела от талии и выше. Виднелись только ноги. К шортам были пришпилены таблички с номерами.

– Ноги мальчиков будет судить американская девушка, – объявила одна из тренеров, вручая мне планшет с ксерокопией формы, куда нужно вносить оценки всех ног по десятибалльной шкале.

Я перевела взгляд с планшета на подростковые ноги. Ни в моей жизни, ни в учебе мне пока не встретилось ничего, что могло бы подготовить меня к судейству на подобном конкурсе. Я поняла, что ноги ходят по кругу, поскольку номера всё время повторялись. Но не считая номеров, в остальном они были одинаковыми. Ноги как ноги. Весь смысл человеческих лиц состоит в том, что их можно различать.

– Не могу, – сказала я, когда музыка стихла, и попыталась вернуть выданную форму. Но ее не взяли.

– Ей надо посмотреть еще раз! – крикнула Ильди.

Снова включили музыку. Хождение ног по кругу возобновилось. Я начала замечать некоторые различия. Одни были длиннее, а другие – короче, одни – тоньше, а другие – мускулистее. На некоторых были веснушки, а на некоторых – ссаженные колени. В номере 11 я узнала Фабиана – по порезу на бедре и по походке, словно пляска с притопом. То ли вопреки, то ли благодаря тому факту, что видны только ноги, эта пляска смотрелась комично, и в то же время в ней был весь Фабиан.

Тем не менее при попытке расположить ноги в возрастающем или убывающем порядке я почувствовала, как у меня нарастает паника. Тренеры нетерпеливо показывали на планшет, чтобы я сделала записи.

– Или хочешь посмотреть в третий раз? – спросила одна, и все рассмеялись.

– Давай помогу? – прошептала Роза. Я кивнула.

– Она хочет еще раз взглянуть на номера семь, одиннадцать, два, четырнадцать и десять, – объявила Роза. Номера семь, одиннадцать, два, четырнадцать и десять снова важно прошагали по сцене. Внимательно ознакомившись с ними, Роза прошептала мне оценки. Потом все участники вышли из-за сцены, и я вручила победителям картонные медали. Главную медаль получил пятнадцатилетний смуглый и мускулистый подросток, смахивающий на парня Рени. Фабиан занял второе место.

Заиграла песня Мадонны «Vogue». Началась программа для девочек – конкурс моды. Девочки дефилировали по сцене парами, одна выходила справа, другая – слева. В центре сцены они позировали, а потом расходились в противоположные стороны. Экран их не скрывал, поэтому на лицах можно было наблюдать множество самых разных эмоций. Блеск на губах, тени на веках, заколки в форме цветов и морских раковин, все аккуратные и ухоженные – чтобы тешить взгляд.

Софи с Цицей вышли в паре. На Цице была маленькая, усыпанная блестками блузка с открытыми плечами, а на Софи – платье в зеленый горошек. Бойкая, с ямочками на щеках Цица уверенно вышагивала под музыку и позировала, подперев рукой бедро. Высокая и игривая Софи – подрагивающие глаза, длинные ресницы – бóльшую часть времени просто стояла, иногда пританцовывая на месте – задумчиво и словно для себя.

Я ожидала, что первый приз получит Аги, пятнадцатилетняя припанкованная девчонка с мальчишеской стрижкой. На сцену она прошагала в полусапожках, коротеньких шортах и маленькой кожаной куртке, а потом куртку сняла, покрутила ее на пальце, и зрители разразились аплодисментами и свистом. В паре с Аги на сцене была ее подруга Эва, которую парализовало от смущения. Когда Аги сняла куртку, Эва тоже робко скинула с плеч свой коричневый кардиган.

– Ты замерзнешь! – крикнул ей один из мужчин-тренеров.

Трое судей – тот самый тренер, муж Ильди, приехавший в гости, и техник, который вечно ходил по лагерю и что-то подкручивал, – несколько раз вызывали девочек на повторный смотр, пока остальные участницы неловко сидели кучкой сбоку от сцены.

В итоге техник огласил имена победительниц – первое место заняла Софи, а второе – Эва, две самые робкие и нервничающие конкурсантки. В первую минуту я это решение не поняла. Но потом увидела, что если не обращать внимание на манеру держаться, на одежду и прически, Софи и Эва в самом деле выделялись естественной физической красотой. У Эвы на лице столько напряжения, что на нее тяжело смотреть, но зато – чудное тело и длинные ноги.

Софи приняла свой букет с безмятежностью Бэмби. Эва вновь принялась снимать свой кардиган, но приостановилась, а потом всё же довела дело до конца. На сей раз я заметила ее миленькие оптимистичные груди. Техник чмокнул ее в щеку. Затем на сцену вышли все участницы, и мужчины по очереди их поцеловали. Чем заслужили эти мужчины столько грации и красоты?

* * *

Весь последний вечер в лагере я сидела в домике и писала. Я не сомневалась, что Иван позвонит, поскольку в Венгрии он последний день: сегодня возвращается из семейного похода, а завтра утром улетает в Бангкок. Телефон лагеря он знал. Он спрашивал меня, сколько я здесь пробуду. Зачем спрашивать, если не собираешься звонить?

В тот вечер меня почему-то почти все оставили в покое. Никто не просил спеть с детьми или поиграть в бадминтон. Мое одиночество нарушили лишь однажды, часов в девять. В дверь вломился Фабиан, его левая нога-лауреат была вся в крови.