– Доступ к антибитовому передатчику не делает меня всесильным. Я не имею права перезагружать время в своих интересах, да и технически это сделать почти невозможно. Будь все так просто, не было бы у меня проблем с моей секретаршей.

– Ради робота, которого легко обновить, я бы и не стал тратить энергию антибитового передатчика. Я о более серьезных вещах. Например, высказанная сгоряча обида может навсегда разлучить с близким человеком.

– Никогда не задумывался об этом. Менее недели назад я выпал из окна и с удивлением обнаружил, что за пределами офиса существует жизнь.

– И как она тебе?

– Предоставляет возможности узнать самого себя.

– Я скажу больше: жизнь благоволит тем, кто не боится менять ее под себя, были бы нужные инструменты.

– Таких потребностей у меня до сих пор не возникало, – проигнорировал владелец времени провокационный намек.

– До сих пор, – выделил Хантер.

– Возможно, я хотел бы изменить судьбу одного человека. Он совершил страшную глупость, которую я хочу предотвратить, – весьма туманно признался Ён в желании спасти Трэя от смерти. Забеспокоившись, что сказал лишнее, он поправился: – Но это не так важно, как работа. Трудиться во благо родины – наивысшая награда.

– Как же я не терплю ложь.

– Я не лгу! – возмутился Ён.

– Не ты, нет. Твоя Республика. Корейские корпоратократы внушили своим гражданам, что смысл существования последних – работа, и ничего кроме. В вас искоренили индивидуализм, заставили подчиняться так называемой коллективной воле.

– Что в этом негативного? Если моему НИИ хорошо, то мне плохо быть не может, а в масштабах страны это означает процветание.

– Пользу от вашей самоотдачи получает совет директоров в виде бонусов и владельцы акций в виде дивидендов. Когда ты прилетишь в Пусан, спустишься в «Зону А», наберешь текст абиграммы – или как это происходит? – и занесешь палец над кнопкой, что сотрет дни, недели или даже года, а вместе с ними и пережитые мгновения, разве это сделает тебя счастливым?

– Я не буду об этом думать. Наверно, всякий раз говорю себе, что в другой реальности я получу более ценный опыт.

– А в новой ты повторяешь те же слова, и эта реальность кажется такой же временной, как космопорт, который ты скоро покинешь, а окружающие тебя люди – всего лишь пассажиры, что разлетятся по своим направлениям, и вы никогда больше не пересечетесь. Останется только утешение работой. – В откровении Хантера Ёну послышались знакомые отзвуки пустоты своего бытия. Оболочка защитного костюма скрыла от председателя и Донахая, следовавшего за ними с отставанием, небывалую грусть. – Иногда в зале ожидания ты встречаешь приятного собеседника. Вы смеетесь, попивая двухпроцентный кофе, и у тебя на языке вертится один вопрос, но ты откладываешь его до объявления посадки – незачем омрачать те счастливые моменты. И все-таки ответ неизбежен: у вас разные рейсы. Ты хочешь забрать этого человека с собой, но не можешь.

Ученый отметил для себя, что с председателем они в чем-то похожи.

– Воплощенный замысел умственного труда, восхищение достигнутыми целями – все это уничтожается перезагрузкой времени ради того, чтобы Республика подняла на тысячную долю кубиткойна стоимость своих ценных бумаг. Что получаешь ты, кроме ложного чувства важности?

– Я не хочу задумываться над этим, когда мир стоит на грани катастрофы.

– Ну так спаси его, а заодно и того человека, за которого так переживаешь.

– И нарушить правила?

– Я, уберегший мир от апокалипсиса, не заслуживаю даже маленькой награды, – заговорил Хантер от лица хранителя времени. – Да что я! Люди, что рисковали собой, не узнают о своем героизме. Преступники, что экспериментировали с Черным эфиром, не понесут наказания. Угнетенные не найдут приюта. Несчастные станут безутешными… Любимые будут не целованными. Но разве я обеспокоен судьбами простых людей? Конечно, нет, если меня не волнует даже собственное будущее. Правила превыше всего.

– Предлагаешь их обойти? – спросил кореец, осознавая правоту Хантера.

– Я лишь призываю восстановить справедливость. Не ради интересов кучки корпоратократов, а ради мира. Отмотать время вспять стоит не на неделю, а на десятилетие, чтобы подготовиться к утрате производственной базы, жесточайшему экономическому спаду и потере тысяч рабочих мест. Я возглавил бы переходный период и не допустил мирового финансового кризиса.

– Десять лет назад ты еще не председательствовал в Dankins Space Industries.

– А в твоей жизни не было близких тебе людей. Но у нас есть антибитовый передатчик! Мы изменим прошлое и получим то, что каждый из нас заслужил. Ты же гений, придумай, как обойти ограничения.

– На самом деле у меня это однажды получилось. Когда следователь угрожал мне необоснованными обвинениями, Мён, моя секретарша, допустила отправку абиграммы, предупреждающую об опасности, и я сбежал.

Хантер издал звук, похожий на мурчание.

Скафандры-кузнечики добрались до первого вентилятора; на внутреннем экране шлема выскочило предупреждение о приостановке автоматического режима, используемого при однообразных действиях. Узкий обходной проход огибал молотящие лопасти и вел на очередной сегмент винтовой лестницы, а тот, в свою очередь, вился до следующего вентилятора, после которого начинался еще один, и еще, и еще. И так до Нулевой Точки. С обеих сторон лаз защищали панцири люков. Нажатие массивной ручки привело засовы электронного замка в действие. С натужным жужжанием защелки втянулись, и крышка люка приоткрылась.

Следующие полкилометра председателя уже интересовала повседневность руководителя НИИ. Он спрашивал о хобби, кулинарных предпочтениях, отношении к путешествиям и внутренней политике.

– Азиатский Союз поступает опрометчиво, игнорируя группы меньшинств, обитающих в заброшенных землях, – высказался Ён.

– Имеешь в виду индивидов с архаичными биологическими потребностями? Я с тобой согласен. Мне, как европейцу, дико наблюдать за тем, что творится в союзах. У нас давно приняли законы, защищающие права меньшинств, и никому от этого хуже не стало. Конечно, еще далеко до равноправного социума, но мы к этому движемся. А знаешь, Ён, у нас много общего. Я так часто бывал в Пусане, жаль, что мы ни разу не пересекались.

– Я не люблю украшать собой светские вечеринки.

– На научных конференциях я тебя тоже не замечал. В прошлую среду я выступал на симпозиуме по фундаментальной физике с докладом о расширении исследовательской базы на Дэнкинсе.

– К сожалению, пропустил. Лечился в санчасти после небольшого падения, – преуменьшил корейский ученый. Впрочем, ему с Хантером не суждено было пересечься: не лежал бы он в санчасти – подорвался бы с Юмису в ресторане.

– Если бы мы встретились, ты узнал бы от меня, что такое Черный эфир.

– Вряд ли ты выболтал бы первому встречному конфиденциальную информацию.