— У меня есть занятие получше, — сказал Кейр. — Через две недели я отправляюсь в плавание на «Черном вороне». Король Джеймс попросил, чтобы я этим летом возглавил его флот и усмирил бунтующие острова.

— Я бы хотел поплыть вместе с тобой, — сказал Колин. — Будет возможность немного встряхнуться и разогнать застоявшуюся кровь.

Мужчины сразу замолчали. Они просто не знали, что ему ответить.

Рыжеволосый кузен Лахлана отправил леди Диану Пемброк назад в Англию вместе с мужем. Она умоляла Колина, чтобы он забрал ее с собой в горы, но шотландец отказался. Если бы он увез Диану, этот поступок имел бы очень серьезные последствия. Английский двор потребовал бы, чтобы ее вернули, потому что жена считается собственностью мужа. Колина могли обвинить в воровстве. В конце концов решили не нарушать условия договора между двумя странами.

— Ты можешь стать капитаном «Морского ястреба», — сказал ему Лахлан. — Только смотри, не посади корабль на мель.

— Фиерчар поведет «Морского дракона», — сказал Рори. — У Кейра будет много помощников.

— Это точно, — согласился Фиерчар, поднимая свой бокал.

Посмотрев на женщин, Лахлан заметил, что леди Рейн внимательно слушает их разговор.

— У тебя, наверное, было видение и ты можешь сказать, чем закончится это восстание? — спросил он, ободряюще улыбнувшись ей.

Посмотрев на Лахлана своими грустными черными глазами, девушка подошла к мужчинам.

— Мне хотелось услышать новости с островов, — ответила она. — Только и всего.

Больше они ничего не успели сказать друг другу, потому что в этот момент в зал принесли младенцев.

Жена Фиерчара, Мод, вошла первой, неся в руках сверток. Она подошла к Лахлану, отдала ему ребенка, и он принял его на правую руку.

— Вот ваш сын, лейрд Кинрат, — сказала она.

Потом появилась синьора Грациоли. У нее в руках был еще один сверток. Она тоже подала его Лахлану, и тот обхватил младенца левой рукой.

— Вот ваша дочь, милорд, — сказала она. Ее черные глаза светились от радости.

Леди Франсин появилась последней. И у нее в руках был сверток. Рядом с ней шла Анжелика, держась за ее руку.

— А вот еще одна твоя дочь, Лахлан, — сказала она.

Лахлан, сияя от гордости, повернулся к своим родственникам и друзьям.

— Леди и джентльмены, позвольте вам представить моего сына Тора и моих дочерей Сесилию, Фиону и Анжелику, — сказал он.

И все, словно по команде, громко захлопали в ладоши.

— Тише, — сказала им Анжелика, приложив палец к губам. — Если вы сейчас разбудите моего брата и сестер, то ночью мы опять не будем спать.

Гости разъехались через неделю после крестин. Леди Эмма вернулась в замок Сталкейр вместе со своим братом Дунканом и сыном Кейром.

Утром в день отъезда мать Лахлана попросила Франсин посидеть с ней немного в саду.

— Дети сейчас крепко спят, — сказала леди Эмма. — За ними присматривает синьора Грациоли.

Франсин вздохнула.

— А Анжелику Лахлан повел на конюшню, чтобы показать новорожденного жеребенка. Похоже, мы с вами можем немного отдохнуть перед тем, как вы уедете.

Мать Лахлана погладила Франсин по колену.

— Я так рада за своего сына, — сказала она. — Ты принесла столько любви в жизнь Лахлана. Я уже даже начала побаиваться, что он никогда не сможет познать эту радость.

Услышав ее слова, Франсин отвернулась. Она покраснела, чувствуя себя виноватой. Она никогда не говорила Лахлану, что любит его. Она просто не была уверена в том, что испытывает к нему нежные чувства. По своей собственной воле, разумеется, а не по принуждению.

— Мы приедем к вам в гости, когда дети немного подрастут, — сказала она.

Разве может Франсин сказать леди Эмме о своих подозрениях, что ее сын волшебник? Что он околдовал свою жену, наложив на нее любовное заклятие. А кроме того, кто, как не волшебник, может быть отцом тройни?

И что еще более удивительно — он присутствовал во время родов и вместе со своей матерью и Люсией спокойно, без лишней суеты и волнений принял тройню. Такой неслыханный факт может служить доказательством того, что он обладает магической силой.

После рождения младенцев леди Эмма и Люсия натерли живот Франсин специальной мазью, которую приготовил опять-таки Лахлан, а потом, разрезав кусок ткани на широкие ленты, туго перевязали его. Франсин знала, что без их помощи не смогла бы так быстро оправиться после родов и вернуть своей фигуре прежнюю стройность и изящество.

Леди Эмма блаженно улыбнулась. От нее веяло спокойствием и безмятежностью.

— Теперь, после того как мы окрестили малышей, вам нужно записать их имена в книгу рода Мак-Ратов. Этот старинный манускрипт передается в семье из поколения в поколение. Лахлан хранит его в запертом на замок шкафу, чтобы он не испортился от времени.

— Запертом на замок? — переспросила Франсин, затаив дыхание.

— Да, — сказала леди Эмма. — В библиотеке, здесь, в Кинраткейрне. — Она вложила ключ в руку невестки. — Уезжая в Англию, Лахлан отдал этот ключ мне. Тебе лучше положить его в сумочку, которую ты носишь на поясе. Тогда ты его точно не потеряешь, — посоветовала она.

В этот день у Франсин было столько дел, что она совершенно забыла о ключе и вспомнила только вечером. Уложив детей спать, она взяла свечу и осторожно пробралась в библиотеку, подошла к деревянному шкафу и дрожащими руками вставила ключ в замок.

Несмотря на то что она говорила по-гаэльски с жутким акцентом и над ней все смеялись, Франсин тем не менее научилась довольно бегло читать на этом языке.

Собравшись с духом, она заставила себя успокоиться. Возможно, ее ждет разочарование и единственным манускриптом, который она здесь найдет, будет семейная книга записей актов рождения и смерти.

Дрожа от волнения, она взяла в руки увесистый том, которому на вид было лет сто, не меньше, и прочитала название, выбитое золотыми буквами на обложке: «Книга волшебных заклинаний».

Чувствуя, как лихорадочно забилось сердце, Франсин положила пыльный манускрипт на библиотечный стол, на котором стояла свеча. Она долго листала его, с большой осторожностью переворачивая страницы, пока не наткнулась на заглавие «Любовное заклинание». Она моментально пробежала глазами эту станицу и не поверила своему счастью.

Вот оно!

Заклинание, снимающее любовные чары.

Фингус Маккей оказался прав. У нее хватит силы, чтобы в конце концов освободиться от тех колдовских уз, которыми ее опутал Лахлан.

Франсин прижала свои дрожащие ладони к лицу, закрыв ими глаза. Она дрожала от волнения, понимая, что сейчас решается ее судьба.