– Все сказал? – холодно прервала я зарвавшегося штурмана.– Кстати, связи с «Никой» здесь нет! Так что фиг тебе, а не полет: ножками походишь.

Услышав подобный резкий тон, ранее никогда мною не используемый, Фен удивленно приподнял густые брови, глядя на меня так, словно видел своего капитана в первый раз.

– Рыж, ну ты чего?

– Нарушение субординации,– сухо начала я перечислять,– критика решений старшего по званию, публичный подрыв моего авторитета и общее снижение боевого духа команды. Да уже один из этих пунктов,– я напустила на себя суровый вид, изо всех сил стараясь удержаться от улыбки,– тянет на смертную казнь согласно уставу Школы. А повешу-ка я тебя вон на той сосенке,– ткнула я наугад пальцем в сторону ближайшего лесочка.

Фен громко икнул и свалился с камня.

Я расхохоталась в голос и протянула руку, помогая напуганному другу подняться на ноги.

– Пошутила, значит! – сердито, но с видимым облегчением констатировал штурман.

– Угум-с!

– А если… – начал Фен. Но я зажала ему рот, указывая на небо. Юноша послушно поднял голову.

Над нами ярко светились с детства знакомые созвездия.

– Помнишь,– чуть слышно шепнула я,– как мы ночью удирали из дортуаров и собирались на башне у главного телескопа? Таращились на звезды, нетерпеливо отталкивая друг друга от окуляра, и безудержно мечтали: вот вырастем мы, станем великими капитанами – и полетим к неизведанным планетам?

– Помню! – дрогнул железный Феникс.

– Наши мечты исполнились, прошли сотни лет, а звезды остались почти теми же!

– Почти? – скосился на меня Фен, потому что я выделила интонацией именно это слово.

– Да, почти. Видишь вон там, в созвездии Ориона, темное облачко вокруг третьей справа звезды? Она потухает, остывает, гибнет. Тысяча лет – немалый срок даже для Вселенной. А вон там, в созвездии Лебедя, появилась лишняя звездочка, яркая и золотистая. Мы наблюдаем рождение сверхновой. Тысяча лет – это же целая прорва лет, понимаешь, дикая уйма времени…

Штурман нахмурился, явно не догадываясь, к чему я веду.

Я вздохнула…

Ночь завораживала тишиной. Чуть потрескивали ветки в лесу, словно предупреждая: завтра будет морозно,– а нам ведь придется опять идти пешком, хотя, подозреваю, уже недалеко…

– Ника! – Штурман отвлек меня от нерадостных мыслей.– Я никак не могу уследить за нитью твоих размышлений!

Я вздохнула еще раз, полной грудью, спеша насладиться последней спокойной ночью в моей жизни. Откуда-то я твердо знала, что ей суждено стать именно такой – последней. И в очередной раз спросила себя: нужно ли мне проклинать или, наоборот, благословлять свою необъяснимую интуицию мутанта?

– В детстве мы все горим страстным желанием изменить мир, сделать его лучше, чище. Но со временем начинаем понимать, что это – невозможно. Тех, кто продолжает упрямо цепляться за наивные романтические мечты, постигает жгучее разочарование, калечащее слабые личности и закаляющее сильные. Не желая слепо прогибаться под окружающий нас мир, мы начинаем перестраивать свой менталитет, гибко подстраиваясь под неумолимую реальность. Подстраиваться – но не прогибаться. Чуешь разницу?

Фен задумчиво кивнул. Мои рассуждения в принципе почти не расходились с его собственной теорией выживания.

– Но в мире, к сожалению, существуют некоторые объективные факторы, ничуть от нас не зависящие. Помнишь, как ты недавно сказал про время? – продолжила я, с упоением вдыхая сладкий, обжигающе холодный воздух, каплями горячего коньяка скатывающийся, кажется, в самое естество моей души. Воздух, из которого я старалась извлечь последнее, максимально доступное мне удовольствие.– «Но ведь время не проведешь».– Я почти дословно процитировала мудрую фразу штурмана.– Вот поэтому нам так нравится смотреть на ход событий, изменить которые мы не в силах. При этом мы испытываем восхищение, смешанное с недовольством. В некоторых ситуациях человек четко осознает свое бессилие перед временем, перед вечностью. Например, когда смотрит на горящий огонь, текущую воду…

– Работающую женщину! – со здоровым мужским эгоизмом ехидно подсказал Феникс.

Я одобрительно хмыкнула:

– А что получится, если попробовать изменить ход независимого от нас события? «Провести» время?

– А я почем знаю! – недогадливо буркнул Феникс.

– Подозреваю, не стоит и пытаться.– В этом я тоже была убеждена на все сто процентов.– Лучше послушно следовать тому, что и должно произойти. Захария задумал некий хитроумный план, который пока почему-то дословно сбывается по всем пунктам, даже в мелочах. Не уверена полностью, что здесь первично – логика или его гениальное предвидение, но проложенная им тропинка судьбы плавно ведет нас к намеченной цели, и я затруднюсь предположить, что произойдет в том случае, если мы нарушим цепь навязанных нам событий, так сильно взаимосвязанных между собой. Да и отнюдь не дураком наш директор оказался, подстраховался от попыток смухлевать: места искусственных аномалий, созданные им, не предоставляют возможности связаться со звездолетом или задействовать его летные ресурсы…

– Как если бы мы попробовали подменить лицензионную версию игры ее пиратской копией! – рассмеялся штурман.

Меня немного покоробило подобное хакерское сравнение, хотя я честно признала его меткость и точность.

– Да. И понимаешь, мне вовсе не нужна кривая пиратская копия зарождения нового витка цивилизации, создания нового человечества. Опыт подсказывает, что таким торопливым образом можно остаться без неких важных комментариев или нахватать трудноизлечимых вирусов. А у нас, заруби это себе на носу, совсем уже не осталось времени на какие-либо ошибки…

Юноша поднял горсть снега и начал лепить твердый снежок, пытаясь скрыть бурную волну эмоций, вызванную в его душе такими понятными и простыми словами капитана. Снежок вышел кругленьким, ровненьким, аккуратненьким, словно только что родившийся шарик, своими очертаниями напоминавший едва сотворенную и открытую планету. Фен немного подержал его в ладони, а затем доверчиво-трогательно переложил в руку рыжеволосой девушки с глазами мудрой старухи, как будто вверяя ей свою судьбу.

– Извини меня, капитан! – покаянно попросил он.– Веду себя как глупый ребенок! Я все понял. Ты точно следуешь намеченному графику нашего пути, опасаясь что-то испортить, боясь не дойти до запланированной цели. Клянусь, теперь я стану помогать тебе во всем. Но обещай мне, пожалуйста,– он не поднимал головы, не решившись заглянуть в ее усталые зеленые глаза,– обещай мне, что все непременно получится и с нами все будет хорошо...

– С вами не случится ничего плохого! – твердо пообещала я, и Фен облегченно чертыхнулся, даже не заметив, как я намеренно подменила его формулировку: «с нами» на свою: «с вами».

Да, я сделала это совершенно осознанно, да – я специально не включила себя в число всех прочих, ибо я не могла обещать ему, что со мной тоже все будет хорошо. Я поняла – в жизни каждого человека когда-то наступает срок собирать ранее разбросанные им камни…