Все стоящие поняли её шутку, улыбнулись и в знак одобрения кивнули головой.

– Володя, сынок, – сказала Надежда Витальевна, когда они отошли в сторону от встречающих, – я понимаю, что тебе сейчас душевно нелегко. Для тебя наступили серьёзные перемены в жизни. Но мир не без добрых людей, особенно когда они решат объединиться против зла. Чем не пример правдивости моих слов то, что ты сейчас здесь. И все мы вместе.

– Да, Надежда Витальевна, – сказал Владимир и поцеловал её в щёку, – я понимаю, что в единении людей большая сила заложена. Я сейчас как никогда почувствовал силу общего плеча, подставленного мне моими родными и близкими.

– Володя, я когда-то сказала твоей супруге, нашей прекрасной Ирочке, что ты всё время находишься в противоречии к утробному обществу лжи, лицемерия и потребления, в котором ты вынужден был жить. В своей стране ты оказался не героем нашего времени, потому что на самом деле ты настоящий герой… но в другой стране и в иной исторической эпохе.

– Спасибо вам, Надежда Витальевна! Вы так тепло говорите обо мне, что…

– Прости, что перебиваю тебя сынок. Сейчас свершается самая большая справедливость. Теперь, когда ты будешь жить здесь, у тебя этого противоречия с обществом больше не будет, потому что ты попал в страну, где право любого человека быть самим собой неотъемлемо сопровождает его с рождения. И это прекрасное мужское тело, наделённое божественной душой, наконец получит полную гармонию с окружающим миром и ещё много, много добра принесёт людям.

– Вы правда так думаете? – спросил Владимир, насквозь пронизывая Гончарову взглядом своих голубых глаз.

– Конечно, мой мальчик. Ты сделал свой непростой выбор. Тебе пришлось его сделать, потому что таких, как ты – честных, справедливых, преданных и любящих людей, – к сожалению, пока меньшинство на той земле, где ты жил до последнего времени. Но жизнь неумолимо движется вперёд, и я уверена, что и те, кто там сейчас остался, сделают в своё время свой правильный выбор. Не может наша несчастная страна всё время находиться во сне под колыбельную «котов-баюнов», засевших в кремлёвских коридорах власти. Народ всё равно проснётся, Володя.

– Я тоже подумал сейчас об этом, Надежда Витальевна. Тогда уже не придётся никому уезжать в поисках лучшей жизни. У нас ведь никто не отменял пословицу «в гостях хорошо, а дома лучше».

– Вот именно, мой золотой. Поэтому я уверена, что сейчас свой дом ты обретёшь на французской земле, которая всегда благоволила к русским людям. И главное. Твои прекрасные дети станут здесь гражданами мира и будут нести свет тепла и добра всем людям земли. Свободные от мракобесия, политиканства и просто уголовщины, которая сегодня правит на нашей многострадальной исторической родине, они смогут выбрать свой достойный пусть служению всему человечеству.

– Я бы очень этого желал, Надежда Витальевна.

– Особенно это касается Андрюши. В этой стране, где более всего ценится в человеке его индивидуальность, он обретёт полную гармонию в жизни, которая позволит достичь ему таких высот, которые благодарное человечество будет помнить столетиями. Я верю в его большое будущее учёного.

– Спасибо вам, Надежда Витальевна.

– И ещё. Тебе удалось встретить вторую свою половину, которая своей любовью к тебе сумела поднять ваши отношения до недосягаемой для большинства людей высоты. Я тут вспомнила ещё раз ту давнюю историю, где Ирина проявила себя настоящим бойцом в борьбе за ваше общее счастье.

– Это правда, Надежда Витальевна, Ирина для меня – это больше, чем собственная жизнь. Это мой символ. Она и сейчас спасла меня от рокового шага. Я очень жду, что через неделю она к нам присоединится.

– Мы все её ждём, мой мальчик. А ещё мне бы очень хотелось в свободной России побывать на службе в Казанском соборе моего любимого города Санкт-Петербурга, да видно, не судьба. Я уже очень старенькая.

– А я буду молиться за вас, – сказал Володя, – чтобы это желание вы ещё успели осуществить.

Конец.

г. Санкт-Петербург