Между тем безоружный Дмитрий оказался перед четырьмя противниками, трое из которых имели ножи, а четвертый, Биндюк, — меч. Разбойников забавляло предстоящее избиение ничем не защищенного, босого и почти голого человека. Они не подозревали, что в той борьбе, которой Дмитрия успел обучить восточный мудрец, голая рука способна рубить, как меч или сабля, а босые ноги могут бить больнее, чем обутые.

Разбойники окружили купца со всех сторон, но, едва один из них сделал выпад ножом, как Дмитрий, перекрутившись, вынудил его поразить пустоту, а затем, подпрыгнув, резким ударом ноги в уязвимую точку тела заставил противника лишиться чувств от боли. Молниеносно повернувшись, Клинец успел отклонить удар разбойника, нападавшего сзади, и, подкрепив бьющую силу своей руки движением бедер и корпуса, как цепом рубанул его по шее ребром ладони.

Но тут, оглянувшись на Анну, Дмитрий немного опоздал парировать выпад главного сообщника Биндюка, и тот успел задеть купца ножом по руке возле плеча. В ту же секунду сам Биндюк направил свой меч в грудь Дмитрия, но купец быстро присел и толкнул большой камень под ноги разбойнику. Биндюк отлетел на пару шагов, однако меч не выпустил. Его сообщник снова замахнулся ножом. Дмитрий немного отступил, став спиной к морю, чтобы иметь в поле зрения и двух противников, и Анну, которая возле грота все еще стояла лицом к лицу с одним из разбойников.

И в этот миг, словно отрадный колокол благовеста, с высокого берега прозвучал громкий голос:

— Держись, Клинец, я здесь!

Спрыгивая по прибрежным валунам, Калистрат с мечом наготове спешил на помощь к другу. Разбойник, преграждавший путь Анне, оглянулся, и девушка, воспользовавшись этим, изо всех сил ударила его мечом по правой руке, заставив скорчиться от боли и выронить нож. Калистрат по дороге добил разбойника и, схватив протянутый Анной меч Дмитрия, бросил его другу. Биндюк, увидев, что теперь может и проиграть, закричал сообщникам:

— Держите девку, и он будет наш!

С трудом поднялись на ноги двое оглушенных Дмитрием противников, вперед устремился и главный помощник Биндюка. Но теперь на пути у разбойников оказался двойной заслон, пробиться через который было невозможно.

Анна, быстро натянув на себя одежду, стала у выхода из пещеры и с бешено колотившимся сердцем наблюдала за сражением. А сверху, с прибрежной скалы, не менее пристально следила за событиями Лидия, прибежавшая к бухте вслед за Калистратом.

Трое разбойников были повержены через несколько минут, и Дмитрий наконец оказался лицом к лицу с Биндюком.

— Вот и добрался я до тебя, проклятый оборотень! — воскликнул купец, вложив столько ненависти в голос и взгляд, что Биндюк даже удивился.

— Ну ты, потише, я ведь тебя не знаю, — сказал он почти примирительно. — Это ты мою бабу увел, а не я твою.

— Она не твоя, мерзкое чудовище! Но я ненавидел тебя еще до того, как ты причинил зло Анне. От негодяя Узура я узнал твое имя, предатель, и поклялся тебе отомстить.

Дмитрий сделал резкий выпад вперед, и мечи двух непримиримых противников скрестились с такой силой, что, казалось, от них посыпались искры.

В это время на скалистом берегу показались Михаил и Халкидоний. Они начинали поиски с другой стороны бухты, потому и отстали от новгородца. Теперь херсониты могли быть лишь свидетелями яростного поединка главных соперников.

Мысли в голове Биндюка ворочались довольно медленно, и понадобилось не меньше минуты, прежде чем он догадался, кто перед ним.

— Так ты Дмитрий Клинец! — воскликнул он изумленно и на мгновение даже пошатнулся. — Жаль, что я и тебя не уложил под Зарубом, вражье семя!

Это откровенное признание в предательском убийстве явилось последней каплей для Дмитрия. Закричав от ярости, он так стремительно бросился на врага, что тот не успел заслониться и меч Клинца насквозь пронзил грузное, полное злобной силы тело Биндюка.

Дмитрий повернулся к Анне. Благословенное чувство свободы охватило их, захлестнуло неуемной радостью. Не замечая посторонних, они кинулись в объятия друг друга и на несколько мгновений застыли, едва переводя дыхание. Потом Анна вспомнила, что ее любимый ранен. К счастью, рана на руке Дмитрия оказалась неглубокой, поскольку благодаря быстроте его движений в драке удар ножа получился скользящим. Анна осторожно смыла уже запекшуюся кровь и перевязала рану платком.

Калистрат похлопал Дмитрия по плечу и сказал с улыбкой:

— Теперь, Клинец, у тебя есть свой лекарь.

Обнявшись с другом, Дмитрий поблагодарил его за помощь, на что Калистрат заметил:

— Сдается мне, что ты и без меня бы справился. Спасибо нашему учителю за науку.

— Пусть душа его в новом воплощении возрадуется, — вздохнул Дмитрий.

Михаил и Халкидоний тем временем осматривали поверженных разбойников. Из пятерых в живых остался только один — тот, что стоял возле грота.

А Лидия, потрясенная роковым совпадением, вдруг отчетливо поняла, как изменчива судьба и как следует дорожить каждым мгновением быстротечной жизни. Она подошла к Калистрату, тронула его за руку и тихо сказала:

— Если ты не передумал — я согласна.

В голубых глазах новгородца блеснула простодушная радость, и он, не стесняясь Михаила и всех других, схватил Лидию в объятия и закружил.

По дороге в Херсонес уже велись разговоры о предстоящих двух свадьбах. Калистрат хотел, чтобы оба венчания состоялись в один день. Михаил с этим согласился, но поставил условие подождать не меньше трех недель, чтобы они со Светой успели подготовить Лидию к свадьбе. Тогда Дмитрий заявил:

— Что ж, это ваше право, вы родители. А у нас с Анной никого нет, мы сами себе хозяева. Калистрат и Лидия лишь несколько дней как знакомы, а я об Аннушке мечтаю уже целый год. И судьба нас так помотала, так измучила, что боюсь даже на один день отложить венчание. Так что обе свадьбы сразу не получатся, потому что мы с Анной обвенчаемся завтра.

По прибытии в Херсонес был допрошен сообщник Биндюка. Анна с волнением ждала, что расскажет он о событиях в Киеве. Но, по злой шутке судьбы, в живых остался как раз тот, кто ничего не мог рассказать: у разбойника был вырван язык, да и с головой, очевидно, не ладилось. На все вопросы он либо мычал, либо пожимал плечами и визгливо смеялся.

Так и не доведавшись о судьбе любимой наставницы, а также Надежды и других, Анна со вздохом сказала Дмитрию:

— Кто знает, что ждет нас в Киеве… Как отнесется к нам князь? Какие еще козни придумает Завида?

— Не печалься об этом, жизнь моя, — откликнулся сияющий Дмитрий. — Главное, что мы с тобой теперь вместе навеки. Скорее бы завтрашний день…

И этот день настал. У Дмитрия и Анны не было времени подготовить свадебное торжество, но на их венчание в главном херсонесском храме сбежалось много народа. Слава купца, как победителя пиратов, спасителя эгемона Фессалоники, да к тому же приближенного к императорскому двору, быстро разнеслась по городу, равно как и слава о красоте его невесты. В толпе горожан выделялись две группы людей: матросы со «Святой Анны» и спасенные пленники. Эти последние приветствовали новобрачных особенно бурно. Среди них нашлись такие, которые узнали в невесте странного юношу с корабля, и это породило множество почти сказочных слухов и домыслов.