Винн кивнула, лицо ее было почти печально.

– Да, – подтвердила она.

Евангелина не могла с ней не согласиться. В конце концов, у них не было причины трогать эту женщину. И тем не менее разговор поверг ее в изумление. Было ли поведение эльфийки равнозначно безмолвному одобрению, признаку того, что даже Усмиренные находят действия ордена предосудительными? Евангелину всегда занимало, как поступили бы Усмиренные, если бы их холодный, подчиненный логике разум нашел причину взбунтоваться. На что был бы похож этот мятеж?

Но медлить им было некогда. Евангелина, теперь уже прибавив шагу, повела Шейлу и Винн вверх по последнему лестничному пролету. Этот путь надежно запечатлелся в ее памяти – не так давно, причем с той же целью, она поднималась здесь вместе с Первым Чародеем Эдмондом.

Они поднялись на самый верх башни… к залу с массивной дверью, за которой находилось хранилище филактерий. Все здесь осталось таким, как помнила Евангелина, и возле двери стоял, как и прежде, только один часовой. Правда, на сей раз в руке у него был меч. Он нервно стискивал рукоять, и пот градом катился по его лицу. Он видел перед собой не только храмовника, но и архимага, чей посох еще лучился энергией, и исполинского голема, чья каменная плоть была усажена кристаллами.

– Стой! Кто идет? – дрожащим голосом выкрикнул часовой.

Евангелина узнала его. Имени она не помнила, но этот храмовник был совсем молод: он вступил в орден едва ли не год назад и пока еще был полон идеалов и наивных мечтаний. Как бы ни было ему страшно, он не сдвинулся с места и был готов защищать свой пост.

– Ты знаешь, кто я такая, – ответила Евангелина, обнажая меч.

Когда она вошла в зал, храмовник опасливо поежился, поглядывая то на Шейлу, то на Винн. Меча он не опустил ни на дюйм, хотя, судя по тому, как гулял в его руке клинок, мечник из него был неважный. Евангелина могла без труда разоружить его. Даже проткнуть мечом, если бы захотела.

– Рыцарь-капитан, – сказал он, – тебе нельзя здесь находиться.

– Тем не менее я здесь.

Этот ответ не пришелся ему по вкусу. Молодой храмовник попятился и отступал, пока не ударился спиной о дверь хранилища. От неожиданности он вздрогнул, и на миг Евангелине показалось, что сейчас он бросится на пришельцев… однако юноша сумел удержать себя в руках.

– Слушай меня внимательно, – проговорила она. Меч в ее руке был направлен на храмовника и перемещался вслед за каждым его движением. – Ты не умрешь. Ты покинешь свой пост, сбежишь по лестнице вниз и расскажешь храмовникам, где мы. Сделай это быстро и как можно громче.

Молодой храмовник нервно облизал губы:

– Но…

– Твой долг – поднять тревогу, а не сражаться с превосходящими силами противника.

Тот сделал шаг к Евангелине – осторожно, как бы проверяя ее слова. Меч в его руке дрожал пуще прежнего. Евангелина посторонилась, освобождая ему дорогу. Ободренный этим, храмовник сделал еще два шага к Шейле и Винн. И развернул меч, направив острие на них. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не удариться в панику.

Винн ответила невозмутимым взглядом. Токи магии, обвивавшие ее посох, угасли, и она тоже отступила в сторону. Женщина-голем не спешила последовать ее примеру. Она смерила молодого храмовника неприязненным взглядом горящих глаз и лишь потом с видимой неохотой отошла. Путь к лестнице был открыт.

Храмовник ступал медленно, то и дело останавливаясь и с каждым новым шагом набираясь уверенности, что его дурачат. Ничего не произошло. Дойдя до дверного проема, он вдруг сорвался с места и опрометью бросился вниз по ступеням, вопя так громко, что эхо его криков заметалось в лестничном колодце. Евангелина прислушалась и вздохнула.

Вот и все, подумала она. Скоро начнется.

– Приступим к делу, – бросила Винн.

Быстрым шагом она подошла к пластине по дальнюю сторону двери и приложила к ней ладонь. То же самое проделала Евангелина с другой стороны. Ключ ко входу в хранилище филактерий – храмовник и маг, действующие заодно. Евангелина могла лишь надеяться, что Лорд-Искатель не сумел изменить это правило.

Не сумел. Евангелина и Винн одновременно направили в пластины потоки силы, красный свет покорно поголубел, и дверь хранилища дрогнула. Громко завертелись шестерни; металлические круги на двери начали расходиться в стороны, накладываясь друг на друга. Далеко внизу, у самого подножия лестницы, раздались первые крики.

– Лучше бы оно его убило, – пробурчала Шейла.

Евангелина ничего не ответила. Едва обнажилась дверная ручка, она подбежала и налегла на нее. Массивная дверь распахнулась с прерывистым стоном. За ней открылось хранилище филактерий, нисколько не изменившееся с тех пор, как Евангелина видела его в последний раз: огромные сверкающие колонны, протянувшиеся до самого свода, и на каждой – сотни ало мерцающих сосудов: филактерии с кровью всех магов Белого Шпиля и многих других. Их зловещая энергия пульсировала в зале, как живая, и по спине Евангелины пробежал холодок.

Они вошли в зал, на миг позабыв о суматохе, которая нарастала внизу. Винн зачарованно, широко раскрытыми глазами взирала на колонны. Быть может, она прежде никогда не бывала в хранилище филактерий? Трудно было понять, какие чувства пробуждает в ней это зрелище – то ли восторг, то ли омерзение.

Евангелина подошла к могучей центральной колонне:

– Кажется, я помню, где должна быть филактерия Риса. Будем надеяться, что Усмиренные вернули ее на…

– Погоди.

Винн пристально разглядывала соседнюю колонну. Протянув руку, она провела пальцами по стеклянным сосудам, и лицо ее посуровело. В глазах вспыхнула ярость, беспощадный гнев, набиравший силу с каждым мгновением.

– Винн, нам нельзя мешкать.

– Даже если мы найдем филактерию Риса, здесь есть еще филактерии Первых Чародеев. Что проку освобождать их, если их смогут выследить?

Евангелине стало не по себе.

– Что ты предлагаешь?

Винн перевела взгляд на Шейлу.

– Разбей, – сказала она. – Разнеси все вдребезги.

Евангелина могла поклясться, что женщина-голем улыбнулась. И с готовностью двинулась к центральной колонне. На долю секунды Евангелина задумалась, не следует ли вмешаться. Уничтожить филактерии? Это же… немыслимо. Или все-таки нет? Ей всегда казалось сомнительным, что храмовники пользуются магией крови прос-то потому, что это удобно. Да и какой смысл теперь идти на попятный?

Она сделала выбор. Все они сделали выбор.

Евангелина смотрела, как Шейла подходит к колонне. Женщина-голем коротко глянула вверх, затем сцепила руки… и словно гигантским молотом с размаху с чудовищной силой ударила по ней. Оглушительно зазвенело разбитое стекло. Колонна содрогнулась сверху донизу, и целые ряды филактерий сверкающим дождем обрушились на пол.

Шейла вновь ударила, и на сей раз колонна покачнулась. Сотрясение от удара отозвалось во всем теле Евангелины. Металлическая лестница, которая обвивала махину, внезапно отошла от креплений, сложилась почти вдвое и рухнула на пол. Она едва не угодила в голема, и в месте падения поднялось облако мелких обломков и пыли.